Таким образом, предметные типы задач формируют у обучаемого быстроту ориентировки в материальных объектах (знаках и символах, в т.ч. показаниях приборов, орудиях и средствах, объектах и предметах труда и т.д.), чтобы и впредь, на практической работе, успешно и уверенно выполнять осваиваемую выше деятельность, всегда умело отсеивая ненужное от нужного, незначимое от значимого и т.д.
Логические типы задач можно для начала проиллюстрировать на примере такой занимательной задачи: «Имеется 20 лошадей и три конюшни, каждая из которых может вместить до 12 голов. Нужно разместить лошадей так, чтобы ни в одной конюшне не было четного их количества. Как это сделать?'
Всякий, знающий правила арифметики, начинает обычно манипулировать приведенными здесь числами, пробуя разные варианты деления числа 20 на три части, и довольно скоро приходит к выводу, что задача не имеет решения. Между тем задача вполне разрешима с точки зрения жизненной логики. Она неразрешима лишь со школярской точки зрения, так как школьная арифметика учит оперировать числами, а не решать жизненные проблемы. Поэтому в ученических задачниках только и содержатся такие примеры, в которых каждое число должно быть «задействовано», для того оно и дается.
А в жизни не всегда так. В частности, имея 3 конюшни с общей вместимостью в 36 лошадей, хозяин не обязательно должен занять для 20 лошадей все три, а, соблюдая условие задачи, может разместить в двух конюшнях соответственно 9 и 11 животных, оставляя третью конюшню свободной, то есть разместить в ней, говоря математическим языком, ноль лошадей.
Почему многие (почти все, кто впервые решает эту задачу) не справляются с такой житейской ситуацией? Просто потому, что привыкли к школьным задачникам, где ставятся одни цели (научить считать, вычислять, оперировать числами), а в данной жизненной задаче стоит совсем другая цель – рационально (с точки зрения, конечно, условия задачи) разместить в имеющихся конюшнях известное количество лошадей. Тут требуется логический анализ условия задачи, а не манипулирование числами для получения какого-то чисто арифметического результата.
На этой простейшей задаче видно, что в ней есть не только необходимые и достаточные для ее решения данные, но и лишние. В частности, третья конюшня лишняя, и она может быть оставлена пустой. Не нужно и число 12 для чисто арифметического решения задачи. Формирование умения решать логические типы задач, наподобие приведенной, и является одним из показателей обобщенности мыслительного действия обучаемого, а точнее, свидетельством творческого характера мышления обучаемого, способного мыслить применительно к реальным жизненным ситуациям, а не схоластически, не по каким-то заученным оторванным от жизни правилам, то есть не вообще, а конкретно.
Какие бывают логические типы задач? Вернее, какие разновидности задач данного типа можно предусмотреть в наборе для обучения мыслительным действиям?
Всего может быть четыре их разновидности: 1) задачи, содержащие все необходимые данные, но без лишних (условно: А + В, где «А» – это наличие необходимых данных, «В» – лишние, а подчеркнутое «В» – отсутствие данных), 2) задачи, содержащие как необходимые, так и лишние данные (А + В), 3) задачи, в которых нет лишних данных, но нет и некоторых необходимых (А + в) и, наконец, 4) задачи, в которых при наличии лишних данных есть не все необходимые (А + В).
Допустим, изучается законодательство. Необходимо формировать умение действовать со знанием законов при решении какой-то правовой задачи.
Возьмем пример такой задачи.
Мать солдата обратилась к министру обороны РФ с просьбой разрешить досрочное увольнение сына из армии. «В связи с тяжелыми семейными условиями, – писала она, – прошу досрочно уволить из армии нашего сына. В семье еще двое младших детей: дочь и сын. Сама я нездорова. Отец не кормилец для семьи, сильно пьет и сейчас находится на лечении от алкоголизма, Дочь связалась с нехорошей компанией, тоже стала пить, школу бросила. Младший сын, имея перед глазами такую картину, тоже не считается со мной, ждет старшего брата, который является для него примером для подражания. Очень боюсь упустить его, но не знаю, как быть. Работаю через силу по полторы смены санитаркой в больнице, стараюсь заработать больше денег. И ничего не получается, нет ни денег, ни времени, чтобы следить за сыном: или работаю, или бегаю по магазинам, или верчусь на кухне, или сплю, а с сыном заниматься некогда. И голодно, и тревожно. Где выход? Только в приезде старшего сына. Обратилась в районный военкомат, там сказали, что уволить его не можем, нет, мол, у нас такого права, и что это «не наш вопрос». Тогда обратилась в область, чтобы по закону (двое иждивенцев) решили мой вопрос. Областной военком наложил резолюцию: «Начальнику... отдела. Продумайте, как женщине помочь в рамках действующего закона». А начальник этого отдела направил мне ответ: «Обратитесь непосредственно к командиру части. Возможно, он найдет путь для решения Вашей проблемы». А командир в/части обратился с письмом к райвоенкому с просьбой обследовать наше семейное положение, в частности, просил узнать о моем здоровье, установить, действительно ли муж находится на лечении, дочь бросила школу, а младший сын на грани этого. Вот и тянется решение моего вопроса вот уже скоро год», – писала женщина и просила «оказать воздействие на военкоматы».
Обучаемым предстояло решить, какие правовые нормы должны быть применены к данному случаю, и насколько правильно подошли к просьбе матери солдата упомянутые здесь должностные лица.
В процессе решения задачи обучаемые выявили из ее текста, что для правильного правового решения есть тут лишние данные, не проясняющие, а, наоборот, затемняющие ситуацию (отец пьющий и лечится), которые не имеют значения с точки зрения закона о воинской обязанности, в то время как не хватает некоторых сведений, нужных для правового анализа и касающихся оговоренных в законе условий: сколько лет детям, есть ли медицинское заключение о здоровье пишущей, а также – когда был призван в армию ее сын (может быть, осталось-то служить совсем мало, так что не стоит затевать новую переписку, а может, наоборот, в момент отправки письма в РВК, то есть год назад, сын был только что призван, тогда вопрос встанет о правовой обоснованности призыва). Словом, обучаемые, ориентируясь по схеме ООД, вполне грамотно оценили предъявленную ситуацию и попросили предоставить недостающие сведения.
В реальной правовой практике (а не в учебной обстановке) должностным лицам в данной ситуации следовало бы дополнительно запросить необходимые данные или самим обследовать ситуацию, а не «перефутболивать» друг другу письмо солдатской матери. Такую примерно оценку обучаемые и дали районному и областному военкомам, начальнику отдела облвоенкомага, а действие командира части одобрили, хотя и у него могло быть более радикальное решение. В частности, он мог в запросе спросить более четко, подпадает ли положение семьи данного солдата под соответствующие статьи закона (указать номера статей), в которых предусмотрены льготы по семейным обстоятельствам. Это позволило бы не затягивать переписку и быстрее прийти к решению.
Приведенный пример показывает, как можно с помощью задачи логического типа «заставить» работать мышление. И оно функционирует вполне правильно при анализе совершенно незнакомой по жизненному опыту ситуации и приводит к верному с юридической точки зрения выводу, хотя само правовое знание обучаемых только начинает формироваться. Такое грамотное правовое действие становится возможным в обучении только благодаря тому, что студентам вручили ориентирующую схему, на которую были выложены все законоположения, относящиеся к призыву и увольнению военнослужащих срочной службы (солдат и матросов).
Интересный эффект дает решение задач психологического типа.
Обратимся к наглядному примеру для иллюстрации своеобразия задач этого типа.
Психологический тип задач строится на противоречиях между понятийными и наглядными характеристиками явлений и предметов. В практической жизни такие задачи возникают перед человеком достаточно часто, особенно в процессе выполнения недостаточно освоенной деятельности. И если он не научился мгновенно отличать кажущееся от сущего, иллюзорное от подлинного, случайное от необходимого, то будет более или менее часто попадать в ложные ситуации, принимать неверное решение, совершать неправильные действия, получать нежелательные результаты – словом, ошибаться.
Во избежание этого и предъявляются для отработки правильных действий типы задач, которые помогают придать формируемому действию такое качество, как способность ориентироваться на существенные характеристики действия, несмотря ни на какие отвлекающие, внешне похожие признаки, не относящиеся к нему. Другими словами, благодаря задачам психологического типа действие приобретает и с этой стороны обобщенность – в любой сложной и запутанной обстановке обучаемый ориентируется на существенные признаки объекта и не идет по ошибочному пути.
Один пример задачи психологического типа.
На экране радиолокатора высвечивается какая-то новая точка на том примерно месте, где должен был бы быть самолет, подлетающий к аэродрому, как наблюдалось при предыдущих поворотах антенны. Но новая точка размером крупнее самолетной отметки. И вдруг эта новая точка при следующем повороте антенны раздвоилась: одна часть пошла резко вниз, а другая продолжала движение по маршруту ранее наблюдавшегося самолета.
Что же произошло? Появилась новая цель? Откуда и что именно? Почему так быстро? Может, что-то оторвалось от самолета? Авария? Или он что-то сбросил с себя специально?
Вот сколько вопросов возникает. Почему они возникают? Потому что в создавшейся ситуации (то есть по новой картине на экране радиолокатора) наблюдаемое явление похоже и на новую цель (самолет или вертолет, а может быть, ракета?), и на специально созданную помеху (сброшенный металлический предмет), и на случайно оторвавшуюся часть самолета (аварийный случай). На все это похоже, но истина, возможно, кроется в одном из этих предположений, а, может быть, в чем-то еще, в данном случае не познанном.
Этот пример взят из учебной практики курсантов школы ДОСААФ: специально в учебных целях был сброшен и рассыпан с самолета мешок металлических опилок. В реальной же практике такие запутанные ситуации (столь быстрое раздвоение одной цели) возникают не часто, и оператор РЛС может в течение длительного времени не встречаться с подобными фактами, так что рискует вовсе не научиться быстро и безошибочно ориентироваться в подобной обстановке, если он внезапно окажется в ней. Поэтому и приходится искусственно создавать сложную учебную, похожую на естественную, ситуацию, чтобы придать формируемым действиям нужные качества.
Психологические типы задач можно различать по таким признакам:
а) признаки представленного в задаче явления напоминают те, которые характеризуют искомое (требуемое, относящееся к данной деятельности) явление, но на самом деле это нечто другое («похоже, но не то»);
б) наблюдаемые признаки напоминают искомое явление, да и на самом деле так оно и есть («и похоже, и то»);
в) наблюдаемые признаки вроде бы не относятся явно к искомому явлению, но тем не менее оказывается, что это именно его признаки («не похоже, а то»);
г) по наглядным признакам явления, не совсем напоминающим искомое, можно заключить, что они принадлежат не ему («не похоже и не то»).
Поскольку в реальной жизни такие ситуации могут встречаться где редко, а где и довольно часто, постольку у обучаемого нужно формировать умение ориентироваться безошибочно на существенные признаки искомого, не поддаваться иллюзиям зрения или слуха, не принимать похожее за то, что нужно для правильного выполнения деятельности и не пропускать внешне не похожее, но внутренне присущее ей. Поэтому в наборе практических учебных задач обязательно должны содержаться такие, которые «заманивают» обучаемого в ловушку, провоцируют ошибочное действие, подают ложные сигналы. Зная об этом, обучаемый должен быть предельно внимателен, не попадаться на хитро замаскированную уловку, строго следовать принятым критериям оценки ситуаций, не ошибаться.
Умение решать задачи психологического типа свидетельствует о том, что обучаемый может действовать в самых различных ситуациях, а значит, достаточно полно и всесторонне освоил деятельность, и его действия обладают высокой степенью обобщенности.
Критичность действия как одно из его качеств заключается в умении обучаемого не только опираться на данные ему ориентиры, но и способность оценивать их по критерию полноты и достаточности для обеспечения правильности совершаемых действий и операций. Если, например, в схеме ООД по наладке токарного станка автомата содержится указание «переточить сверло», но не сказано, как, чем и в какой последовательности это делать, какие требования при этом соблюдать, то обучаемый может поступить трояким образом: или остановиться в недоумении, или спросить наставника (инструктора), как это надо делать, или попросить дополнить схему ООД конкретным указанием о порядке выполнения данной операции. В последнем случае у обучаемого появляется способность критически оценивать средства обучения, а также те критерии, которые ему даны в схеме ООД для ориентировки способа и порядка совершения действий и операций. Иначе говоря, у него обнаруживается критичность при выполнении действия, а не слепое следование ориентирующим указаниям схемы ООД. Именно критичность отличает действие обучаемого от поведения механического исполнителя чужих указаний, от действий тех, кто способен идти только за поводырем, кто лишен самостоятельности в принятии решений и поведении.
Критичность как качество формируемого умственного действия в своем высшем, так сказать, проявлении представляет собой возможность или способность обучаемого самому составлять критерии, по которым можно было бы оценивать наличие, степень проявления или отсутствие каких-то из названных нами качеств у сформированного действия или, более того, заранее формулировать и задавать будущему, то есть намеченному к формированию действию показатели требуемых качеств. Критичность является таким качеством умственного действия, которое служит критерием творческого потенциала личности, своеобразным мерилом того, в какой мере деятельность того или иного человека носит творческий характер и вообще – является ли она хотя бы сколько-нибудь творческой или от начала до конца представляет собой образец рутинной, шаблонной, догматической, начетнической, примитивно подражательной работы.
Еще один показатель, удостоверяющий качество действия, – это мера его освоенности. Благодаря отработке нового действия поэтапно – сначала на основе внешне представленных материальных ориентиров, затем проговаривая вслух каждую осуществляемую операцию и тем контролируя ее правильность, и, наконец, просто обдумывая в уме (об этих этапах подробно будет сказано ниже) – обучаемый постепенно, но достаточно быстро по сравнению с общепринятыми сроками обучения приобретает навык быстрого, уверенного выполнения действия (деятельности) без всяких видимых и слышимых внешних ориентиров, даже без заметного для него самого умственного контроля. Происходит автоматизация выполнения действия, когда контроль за правильностью осуществляемых операций уходит в глубь сознания.
Это происходит со всеми видами действий и деятельности, будь то мыслительные, речевые, сенсорные (перцептивные) или физические. Однако наиболее наглядными, явно наблюдаемыми примерами служат доведенные до совершенства физические (двигательные) действия, когда контроль со стороны сознания ни постороннему, ни даже самому исполнителю не заметен, хотя он безусловно есть.
Взять хотя бы работу машинистки, печатающей со скоростью в несколько сот знаков в минуту (не говоря уже о победителях различных соревнований, работающих со скоростью более тысячи знаков в минуту), или исполнение сложной музыкальной пьесы пианистом-виртуозом, когда контроль за движениями пальцев рук со стороны сознания совершенно не заметен никому, в том числе самому исполнителю. Однако никто не сомневается в наличии такого контроля, ибо работа как машинистки, так и музыканта – это прежде всего работа сознания, а лишь затем работа рук. Просто работа рук здесь доведена до такого совершенства, что она стала автоматизированной. Такой же уровень исполнения деятельности наблюдается и в ряде других известных случаев, например, при скорописи, когда пишущий вовсе не думает о почерке, даже об орфографии; при ходьбе, когда нет нужды контролировать порядок перестановки ног и т.д., т.п. Все эти факты свидетельствуют о высшей мере освоения данных действий.
Для мыслительных действий высшей мерой освоения является работа не только с опорой на некоторые критерии качества действия, но и оценка критериев, даже способность к их созданию, к самостоятельной выработке соответствующих критериев качества формируемого действия. Иначе говоря, критичность оценки совершаемого – это и есть высшая мера освоенности мыслительного действия.
Конечную цель всякого обучения, как уже отмечалось выше, составляет не накопление знаний, а формирование умения действовать с помощью знаний («со знанием дела»). Поэтому мера овладения действием – это важнейший критерий оценки качества обучения, свидетельство наличия всех вышеназванных качеств сформированного действия.
Таким образом, придание перечисленных качеств формируемому действию препятствует возникновению соблазна бездумного копирования заданного или показанного образца, ограждает от опасности сползания к механическому натаскиванию на каких-то постоянных и неизменных шаблонах и догмах. Эти качества свидетельствуют о богатых возможностях формирования как раз творчески мыслящего исполнителя деятельности.
Когда формируемые действия обладают такими качествами, как разумность, сознательность, обобщенность и критичность, они не только свидетельствуют о высокой степени сформированное деятельности, но и о ее надежности – прочности, гибкости и высокой приспособляемости к новым условиям.
Глава II. Разработка психологически обоснованных методик обучения деятельности1. Процедура разработки новых методик по конкретным действиям и деятельностямБытует мнение, что хорошую методику можно создать чуть ли не на все время и на все случаи жизни, т.е. универсальную. Если речь идет об обучении действиям, деятельности, то такое мнение неверно. Однако нельзя, к сожалению, от него просто отмахнуться, признав его наивным, когда придерживаются подобного мнения многие методисты. Нужно доказывать на деле, что обучение конкретной деятельности требует конкретной методики, что оно отличается от изучения общенаучных дисциплин, где присутствует достаточно абстрактное содержание, состоящее из идей, теорий, принципов и законов науки, и методика их изучения может быть более или менее общей для одного предмета. Но и тут следует напомнить, что в рамках даже одного предмета, например, математики, арифметику и алгебру надо изучать все же разными методами, так же, как историю культуры (например, живописи) и историю науки (допустим, философии), как исторические науки, видимо, также нецелесообразно изучать одними и теми же методами. Говоря иначе, знания можно сдавать» в общем и целом одним и тем же методом, как это общепринято в традиционном обучении – рассказывать, объяснять, разъяснять и т.д., о чем бы речь ни шла: о работе ли на телеграфном аппарате или об его устройстве.
А когда речь вдет о деятельности, то для обучения разным действиям внутри одной деятельности, не говоря уже о разных деятельностях, должна каждый раз составляться своя специфическая методика. Одним и тем же методом о разных деятельностях на словах можно лишь рассказать, но не научить действовать.
По этой причине в практике ускоренного обучения наиболее емкую часть работы методиста (преподавателя, инструктора обучения, наставника) составляет разработка конкретной методики обучения каждой отдельно взятой (избранной или заданной требованиями практики) деятельности. Емкой эту часть работы считают не потому, что она отнимает много энергии или средств, времени или сил от организаторов обучения, а потому, что в ней заложен успех обучения. Именно от качественно разработанной методики обучения зависит и быстрота овладения действием, и качество подготовки обучаемого, его мастерство, и, стало быть, экономический эффект: быстрее и лучше – значит, дешевле и выгоднее.
Если хорошо разработана методика, то другая часть работы – организация самого процесса обучения, управление им – приобретает подчиненный характер, хотя значимость ее для конечного успеха ничуть не меньше. Подчиненность ее в том, что при хорошо продуманной и четко прописанной методике работа обучающего по управлению процессом обучения облегчается как физически, так и психологически, ибо ему остается лишь внимательно следить за тем, чтобы обучаемые строго придерживались схемы ООД, данных там ориентирующих указаний, а вмешиваться только в тех случаях, когда наглядно представленных ориентирующих средств кому-то окажется недостаточно и потребуются дополнительные разъяснения (устная ориентировка, уточняющая и конкретизирующая письменную, графическую или любую другую материальную или материализованную).
Вполне понятно, что разработке методических средств, которой должен заниматься методист (в начальной стадии освоения методики ускоренного обучения он работает совместно с психологом, как уже отмечалось выше), придается первостепенное значение.
По ходу разработки методики он одновременно усвоит и ее психологическую основу – теорию поэтапного формирования умственных действий П.Я.Гальперина.
Данная теория имеет, между прочим, не только практически-педагогическое, но и более широкое значение, содержит фундаментальные положения для всей психологической науки. Использование же ее в целях оптимизации процесса обучения является лишь одной из возможностей приложения данной теории к практике.
Непосредственное значение для практики подготовки кадров различного профиля имеет сама процедура разработки на ее основе конкретных методик обучения соответствующим действиям и деятельностям, то есть педагогическая реализация данной психологической теории.
Какова же эта процедура?
В первую очередь требуется психологический анализ той деятельности, которой предстоит обучать. Что входит в такой анализ?
Во-первых, надо уяснить, что является целью деятельности и в какой конечный результат эта цель должна воплотиться. Очень важно знать при разработке методики, что, например, при обучении механика самолета целью является не только само по себе знание обучаемым конструкции самолета, но и умение правильно обслуживать его «со знанием дела» и в соответствии с инструкцией, т.е. умение работать профессионально.
Во-вторых, уяснив цель деятельности, необходимо разобраться в тех конкретных действиях, благодаря которым эта цель достигается на практике. Здесь не нужно ничего выдумывать и сочинять, а просто внимательно изучить специфику деятельности, ее объективно обусловленную логику и течение. Это и есть этап ее психологического анализа. Если психолог не знаком с такой деятельностью, то он разберется в ней с помощью специалиста, который занимается профессиональным обучением. А если этот специалист на первых порах затрудняется провести психологический анализ знакомой ему деятельности, то сотрудничающий с ним психолог подскажет принципы и методы такого анализа.
Так, например, при анализе деятельности телеграфиста, начинающего учиться работать на буквопечатающем аппарате, любой специалист телеграфного дела скажет, как протекает действие, как клавиатура разделена на зоны для пальцев обеих рук, как вслепую палец находит нужную клавишу, укажет, какие допускаются характерные для неопытного телеграфиста ошибки, и проинформирует, что на их устранение обычно тратится («как показывает опыт») столько-то времени. И добавит, что ничего не поделаешь, всегда, мол, так.
А психологу при анализе той же деятельности важно понять не только ее объективную логику, но и субъективную (т.е. психологическую) сторону этой логики, в частности, почему допускаются эти «характерные ошибки». Почему они типичны для всех, кто впервые овладевает этой деятельностью? И выясняет, что при слепом методе печатания ошибки проистекают, оказывается, из-за трудности точного ориентирования пальцев при горизонтальном их перемещении (вправо-влево) на том же ряду клавиатуры, тогда как ориентировка их при перемещении с одного ряда на другой по вертикали (вверх-вниз) дается гораздо легче из-за разновысокого расположения рядов клавиатуры. Поэтому основная масса ошибок приходится на удары не по той клавише в данном ряду, то есть на отклонения или вправо, или влево от требуемого знака, или, говоря профессиональным языком, на смешение, перепутывание зон разных пальцев. А если так, то делается вывод о необходимости поиска способа исключения такого типа ошибок, чтобы обеспечить правильное, с первого раза, выполнение действия, и не допустить потери времени на исправление ошибочных навыков, которые просто не должны образовываться.
На примере выявления причин ошибок виден лишь один из компонентов анализа деятельности. А вообще говоря, такой анализ, конечно, не сводится только к выявлению причин типичных ошибок при овладении деятельностью. Он преследует более широкую цель – разобраться во всех перипетиях деятельности – во всей ее объективной логике, в том числе и ее трудностях для начинающего и не очень понятных для него моментах, особенно скрытых от внешнего наблюдения (лишь в этой связи приходится разбираться и в типичных ошибках при овладении ею, если таковые становятся камнем преткновения на пути к мастерству).
Однако выявление причин типичных ошибок является тем не менее специфически психологическим делом и поэтому, если оно есть в составе психологического анализа, то занимает весьма существенное место в успехе предстоящего обучения деятельности. И как раз в случае со слепым методом работы на буквопечатающем аппарате именно выявление причин типичных ошибок и их исключение сыграло решающую роль в разработке эффективной методики обучения, позволившей многократно ускорить процесс овладения мастерством.
Психологический анализ деятельности главной своей целью ставит раскрытие внутреннего психологического механизма действия человека, того субъективного механизма, который взаимодействует с объективной технологией деятельности.
Так, например, быстрое продвижение автомобиля по улицам большого города с интенсивным движением транспорта в принципе возможно только при условии, если водитель строго следует правилам дорожного движения, хорошо умеет управлять автомобилем, а автомобиль в хорошем техническом состоянии. В данном случае техника управления автомобилем и следование правилам дорожного движения и есть факт взаимодействия субъекта с объективной обстановкой – автомобилем и дорогой.
Но психолога интересует не это, а то, как данный субъект – водитель автомобиля – реагирует на всю эту обстановку. В частности, как он ориентируется в разнообразии действующих на него раздражителей: в сменяющихся дорожных знаках, встречных и параллельно движущихся, обгоняющих и обгоняемых транспортных средствах, в техническом состоянии собственного автомобиля и т.д.
Выяснив особенности реакции человека-водителя на все эти внешние раздражители, психолог устанавливает наиболее типичные трудности ориентировки в обстановке, которые могут вызвать у водителя растерянность, что чревато опасностью для участников движения, для окружающих и для самого водителя. И в итоге такого психологического анализа рождается общая картина правильного выполнения деятельности и условий, его обеспечивающих.
Так, например, было выяснено, что изучение правил дорожного движения путем заучивания их по книжке, где они изложены по главам, и запоминание дорожных знаков по картинкам, где они размещены по группам («предупреждающие», «запрещающие», «предписывающие» и т.д.) оказалось менее эффективным, чем по «логике движения» по дороге. Так, если на прямой магистральной дороге встречается знак «Обгон запрещен», то это вполне логично, но зато нелогично нахождение там же знаков: «Въезд запрещен» или «Тупик». Поэтому запрещающий знак «Остановка запрещена» применительно к движению по шоссе легче запоминается в пакете со знаками, логичными для шоссе (предупреждающими: «Тоннель», предписывающими: «Движение направо» и т.п.), чем с такими же запрещающими, но не логичными для шоссе (например, «Въезд запрещен»). Анализ привел к выводу, что разделы книжки «Правила дорожного движения» и группы дорожных знаков на учебных плакатах скомпонованы не по логике деятельности водителя – управления транспортным средством при движении по дорогам, а по логике, удобной для авторского изложения, рассчитанного на механическое запоминание читателя. Для целей обучения приходится перекомпоновывать весь этот материал, хотя не мешало бы переделать структуру самих изданий.
Вслед за общим психологическим анализом деятельности наступает черед для структурирования деятельности на составляющие ее действия, а каждого действия – на отдельные операции.
Если проиллюстрировать это на знакомом примере с машинописью, то всю деятельность по печатанию текста можно разбить на следующие последовательные действия: 1) чтение буквы, 2) нахождение ее местоположения на клавиатуре, 3) определение зоны соответствующего пальца соответствующей руки, куда относится клавиша с данной буквой, 4) нахождение пальцем требуемой клавиши, 5) нанесение удара по ней. Вот на сколько операций делится одно действие по печатанию одной буквы, а в свою очередь вся деятельность по печатанию текста будет состоять из множества таких последовательных действий.
Структурирование деятельности – это тоже часть психологического анализа, один из его этапов. Оно позволяет выделить в ней ориентировочную и исполнительную части, чтобы методически расписав ориентировочную часть действия, можно было обеспечить правильное совершение обучаемым исполнительной его части.
Иначе говоря, подробная структура деятельности и каждого входящего в нее действия, разбивка их на отдельные элементы (операции), дает наглядную картину того, что и за чем, с помощью чего и для чего выполняется. И эта наглядная картина позволяет составить подробную ориентировочную основу формируемого действия, то есть создать конкретные ориентиры, по которым можно научить человека выполнять новую для него деятельность.
С некоторой долей упрощения можно сказать, что деятельность разбивается на последовательный ряд действий, а те – на такой же ряд операций (а операции могут быть разделены, если нужно, на отдельные движения) и все это расписывается так, чтобы можно было читать и делать, двигаясь шаг за шагом к конечной цели.
Вслед за психологическим анализом следует та часть работы, которая в подготовке методики занимает основное место. Это – составление учебно-методических средств, обеспечивающих полную ориентировку в той деятельности, которую предстоит освоить обучаемым.
Эти средства включают в себя два основных элемента: 1) средства, образующие ориентировочную основу действия (схему ООД) по правильному решению задач, составляющих в совокупности осваиваемую деятельность; 2) набор самих этих задач, решение которых должно научить выполнению заданной (или формируемой) деятельности. Первые ориентируют в логике и технологии деятельности, а вторые – в разнообразном содержании деятельности, т.е. в многообразии задач, которые в ней решаются, причем ориентировка дается полная, исчерпывающая, исключающая недомолвки и ошибки.
Для пояснения обратимся к тому же знакомому нам примеру с обучением печатанию слепым методом. Если выше мы разложили одно единственное действие по печатанию одной буквы на пять операций, то каждую из них должны обеспечить надежными ориентирами для правильного их исполнения.
Для этого разрабатывается несколько ориентирующих средств: а) металлическая или картонная решетка, разграничивающая зоны пальцев, благодаря которой каждый палец может «ходить» только по отведенной ему зоне вверх и вниз (за исключением «вторых» и «пятых» пальцев – указательных и мизинцев, которым отведены зоны по два вертикальных ряда, так что им иногда приходится совершать движения вправо-влево в пределах своих же зон)1; б) схема, на которой представлены цифры, знаки и все буквы алфавита двумя колонками: левой и правой, соответственно для левой и правой руки, а у каждой буквы, знака и цифры указано, каким пальцем («вторым», «пятым» и т.д.) и на каком ряду клавиатуры («на месте», «вверх», и т.д., двигаясь от основного, второго, исходного ряда клавиатуры) нужно находить их, чтобы навести удар, т.е. отпечатать.
Благодаря названным ориентирующим средствам обеспечивается с первого же раза безошибочное выполнение незнакомого ранее действия. Так, схема с цифрами, знаками и буквами позволяет найти нужную букву (или знак, цифру), соответствующую ей клавишу, и определить, каким пальцем какой руки и на каком ряду клавиатуры нужно нанести удар, чтобы попасть по этой клавише. А что касается решетки, то она ориентирует движения пальцев таким образом, что от исходного положения на основном (втором) ряду клавиатуры палец может на ощупь, вслепую, безошибочно найти любую клавишу в своей зоне. Выйти за пределы зоны палец просто не в состоянии, так как его движение ограничено решеткой, очерчивающей пределы зоны. А это значит, что ошибочные удары по «не той» клавише совершенно исключены, образование ложных навыков невозможно(СНОСКА: См.: Н.Н.Нечаев. Психолого-педагогические основы формулирования профессиональной деятельности. – М., 1988. – С. 160-161.).
Учебно-методические ориентирующие средства составляются с таким расчетом, чтобы, во-первых, обеспечивалась полнота ориентировки в совершаемом действии (обучаемый без дополнительных разъяснений обучающего сам видит и делает так и только так, как предписано учебно-методическим средством), и, во-вторых, гарантировалась безошибочность совершения действия (то есть в методических средствах не должно быть никаких двусмысленностей, ничего такого, что обучаемый мог бы понять неправильно, истолковать превратно).
Дальнейшие исследования и практическое усовершенствование методики показали, что лучше для ориентировки пальцев использовать не решетку, а сургучные капли-бугорки, накапанные на клавиши «а» и «о», для первых пальцев левой («а») и правой («о») рук. От этих пальцев ориентируются и все другие пальцы, что позволяет быстрее достичь высокой скорости печатания при его безошибочности.
Конечно, средства, призванные ориентировать действия обучаемого при освоении разных видов деятельности, не могут быть одинаковыми. Действия мыслительные, например, по решению правовой задачи, не требуют точно таких же ориентирующих средств, как физические действия. Если для ориентирования физического (двигательного) действия оказываются возможными и даже иногда необходимыми металлические решетки, то для мыслительного действия, например, по решению правовой задачи, может стать вполне достаточным ориентиром логически последовательный перечень вопросов, вынесенных на наглядную схему, и направляющих мыслительный поток по нужному руслу. Так что все разнообразие методических ориентирующих средств может быть найдено и испытано только на практике, при разработке конкретных методик обучения различным видам профессиональной деятельности. (Ниже, в разделе книги, посвященном опыту ускоренного обучения, некоторые разновидности этих средств представлены).
Вторая группа учебно-методических средств – это набор задач, решая которые при опоре на ориентирующие средства (схему ООД), обучаемый учится выполнять деятельность.
Набор задач, составляемый в учебных целях, это не традиционные учебные задачи-примеры, которые обычно иллюстрируют принципиальные подходы к применению изучаемой теории на практике. При формировании нового действия (а не просто новых знаний) необходимо учить действовать в реальной практической ситуации или на адекватных ей моделях, поэтому учебные задачи, входящие в набор, должны охватывать все возможные варианты встречающихся в практической деятельности ситуаций. Короче говоря, учебные задачи – это модели разнообразных практических ситуаций, которые часто или не столь часто встречаются в данной деятельности. Во всех этих ситуациях обучаемый должен уметь действовать. Это и есть психологическое моделирование деятельности. Обратимся к мыслительной деятельности. При обучении, например, правовой деятельности, на каждый закон может быть составлено по 50-60 практических задач на юридический анализ событий, подпадающих под данный закон, или на принятие юридического решения, или на юридическую оценку уже принятых кем-то решений. При этом на каждую разновидность означенных мыслительных действий (анализ, решение, оценка) может быть представлено по три-пять совершенно непохожих событий. Так, например, на юридический анализ можно составить четыре задачи, в одной из которых есть все необходимые для ее решения данные, в другой – есть все нужные сведения, но несколько лишних фактов и ряд отвлекающих и запутывающих признаков, в третьей – не хватает нужной информации для полного анализа событий, а четвертая задача может быть решена только с привлечением другого закона наряду с изучаемым и т.д.
Возьмем другой вид деятельности – работу по наладке токарного автомата. Здесь соединены мыслительные и физические действия. Наладка – это сложная творческая работа. Успех деятельности зависит от того, как налажен станок применительно к обрабатываемой детали. После наладки, если режущие инструменты исправны, правильно установлены и хорошо закреплены, и все механизмы станка отрегулированы нормально, то остается загрузить станок и пустить его. Дальше уже работает автомат, а человеку остается только следить, чтобы через соответствующее время загрузить станок новой заготовкой и производить время от времени контрольное измерение изготовленной партии деталей на предмет определения их соответствия допуску.
Что здесь важно предусмотреть при составлении учебных задач?
Под учебными практическими задачами для обучения наладчика токарных автоматов подразумеваются не специально придуманные, а различной сложности повседневные производственные задания на обработку металла по изготовлению деталей приборов и механизмов, которые обычно получает в цеху любой наладчик автоматов. Для ученика наладчика эти задания подбираются так, чтобы он мог на них учиться сначала обработке металла на налаженном станке, а затем и самой наладке. Естественно, что для необученного ученика наладчика, который вначале работает только как оператор (т.е. на налаженном станке), задания по трудности изготавливаемых деталей не должны превышать пределы средней сложности. Обработка периодически повторяющихся деталей с большим числом переходов по 2-4-му классам точности (что соответствует 4-му квалификационному разряду) через определенное количество повторений всех действий и операций при ориентировке на соответствующие схемы ООД должна привести к уверенному овладению действиями по управлению налаженным автоматом. Это позволит через некоторое время перейти к работе по выполнению всех действий по наладке токарного станка, но уже при опоре на другие схемы ООД.
Предъявление ученику задач на наладку, конечно, должно учитывать, что главная трудность для него – это установка кулачков и режущих инструментов, правильная их регулировка (отцентровка и т.д.), ибо от этого зависит качество обработки детали автоматом. При всей важности остальных действий и операций по наладке автомата именно по этому наиважнейшему действию целесообразно оценивать степень сложности задачи.
Поскольку задачи наладчику ставятся конкретно (изготовить, например, 50000 штифтов или 20000 винтов), и каждая из них сопровождается операционной картой с эскизом изделия, где указаны все необходимые параметры изделия или детали, постольку при подборе ученику очередной задачи нужно исходить из уровня его подготовки.
В частности, если он только начинает освоение деятельности, то, конечно, ем
