Профессия геолога органична для России, а забота о подготовке геологических кадров – традиционна. В советское время сложилась устойчивая, жесткая и вместе с тем стройная система высшего геологического образования. Подготовка дипломированных специалистов велась на геологических факультетах университетов, в геологоразведочных и нефтяных институтах, что, однако, не создавало разнобоя и ненужной конкуренции в распределении выпускников. Подготовка шла по 8 специальностям, контролировали этот процесс 3 учебно-методических объединения (соответственно по трем видам готовящих геологов вузов). Планы и программы всех вузов и факультетов были унифицированы, характерной была узкая специализация выпускников (настолько определенная, что для переориентировки требовалась бы дополнительная подготовка с аудиторной нагрузкой не менее 1000 часов, то есть примерно 9 месяцев очного обучения).
"Такая жесткая система в сочетании с существующей в стране административно-распределительной системой обладала рядом достоинств: унифицированные учебные планы и программы курсов разрабатывались ведущими специалистами страны; узкая специализация и централизованный контроль способствовали подготовке специалистов, отличающихся высоким профессиональным уровнем; практически не существовало проблемы трудоустройства молодых специалистов; потребность отрасли в квалифицированных кадрах полностью обеспечивалась в рамках госзаказа» (СНОСКА: Трофимов В.Т., Соколов Б.А., Богословский В.А., Охрименко В.И., Горбачев В.М. Состояние и перспективы высшего геологического образования в России. //Вестник Моск. ун-та. Серия 4. Геология. 1995. ? 1. – С. 100.).
Кризис сложившейся и надежно функционирующей системы обозначился в начале 90-х годов: из 4200 выпускников каждый второй оказался невостребованным. Геологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова провел опрос через Роскомнедр и Роснефть и получил данные о ежегодной потребности в молодых специалистах еще менее утешительные, чем имел ориентировочно – не более 430 человек в год. Однако организации – потребители кадров достаточно ясно показали свою заинтересованность в существовании системы высшего геологического образования.
Проведенное исследование выявило заметные коррективы спроса по специальностям и специализациям, притом совершенно разного рода: в одних случаях – выделение новой узкой специализации внутри существующей специальности, в других – актуализацию потребности в специалистах широкого профиля (например, по всему спектру направлений в "геофизических методах поисков и разведки").
К какому же выводу пришли специалисты по высшему геологическому образованию, проанализировав сложившуюся ситуацию? На первый взгляд, было бы логичным планировать соответствующее реальному спросу сокращение числа выпускников (в десять раз). Но этот путь был исключен, ибо, по единодушному мнению, он привел бы, во-первых, к разрушению самого геологического образования в России, а во-вторых, к разрушению геологии как отрасли.
При этом учитывались и оптимистические прогнозы – о кратковременности возникшего в геологической отрасли кризиса. Общемировое снижение цен на полезные ископаемые затронуло Россию в меньшей степени, чем иные страны. А отечественные реформы из дестабилизирующего фактора вскоре должны стать креативными. Не только и не столько даже, по отечественным самооценкам, но по оценкам ведущих западных предпринимателей в области разведки и добычи полезных ископаемых, имеющих дело с Россией, процессы приватизации и увеличения инвестиций в скором времени должны привести к ситуации, когда возникнет острая нехватка российских специалистов-геологов.
Тем не менее инициативная "антикризисная» группа, разрабатывающая тактику и стратегию высшего геологического образования в России, категорически отказалась от тактики выживания, консервации, от временной психологической и иной адаптации в надежде на саморазрешение ситуации в ближайшие годы. В.Т. Трофимов и его коллеги указывают как на стратегически важный момент в выработке адекватных решений на необходимость учитывать и проецировать на нынешнюю ситуацию опыт прежних экономических кризисов. А мировой опыт свидетельствует, «что рост деловой активности, наступающий после депрессий, сопровождается глубокими структурными изменениям» (СНОСКА: Трофимов В.Т., Соколов Б.А., Богословский В.А., Охрименко В.И., Горбачев В.М. Состояние и перспективы высшего геологического образования в России. //Вестник Моск. ун-та. Серия 4. Геология. 1995. ? 1. – С. 103.). Так после мирового экономического кризиса 20-30-х гг. и после выхода из экономической депрессии конца 70-х (связанных и с ростом цен на энергоносители) изменилась конъюнктура спроса на геологические специальности. По экспертным прогнозам, приоритетами ближайших десятилетий станут геология Мирового океана и проблема оптимизации коэффициента извлечения из недр углеводородного сырья. Кроме того, неизбежна потребность в специалистах-геологах, связанная со строительными и мелиоративными работами.
Для создания модели организации высшего геологического образования, способной действовать в острый переходный период и в послекризисный, отечественные специалисты предлагают частично воспользоваться опытом геологического образования на Западе. Коротко он состоит в следующем. В США, Великобритании и некоторых других странах практикуется многоуровневая подготовка геологов. Бакалавр имеет такую подготовку, что легко может не только повысить квалификацию по избранной специальности, но и менять специализацию лишь едва намеченную в бакалавриате, а общеобразовательный уровень позволяет ему и вовсе сменить направление деятельности (промышленную отрасль, во всяком случае) без больших потерь.
В.Т. Трофимов с группой разработчиков новой модели высшего геологического образования предлагают перевести большинство геологических вузов на подготовку бакалавров. Тем самым незначительно снизить прием абитуриентов и в то же время избежать масштабного перепроизводства кадров. При этом сохраняются и три типа вузов, готовящих геологов (университеты, геологоразведочные и нефтяные институты) и три УМО. Количественные сокращения предполагаются прежде всего в тех вузах, выпускники которых пользуются меньшим спросом. Основная же нагрузка по подготовке магистров и дипломированных специалистов приходится в новой модели на головные в этой отрасли учебные заведения: Московский и Санкт-Петербургский университеты, Московские геологоразведочную и нефтегазовую академии.
Университетский балакавриат мыслится более фундаментальным, сама геология трактуется в его программах как одна из фундаментальных наук, но, по сравнению с западными вузами, планируется больше спецкурсов по выбору.
По утверждению авторов модели, она не должна воплотить идеи несомненного диктата и приоритета в высшем образовании столичных учебных заведений. Головные вузы будут заинтересованы в провинциальных (и в сохранении традиционной системности) как в источнике для пополнения своего магистрата, а провинциальный студент-геолог будет знать, что при успешной учебе его ждут в университетах и академиях Москвы и Санкт-Петербурга.
ЗаключениеСегодня в немногочисленных объявлениях о высокооплачиваемой работе, как правило, два исходных условия – наличие диплома о высшем образовании и умение работать на компьютере. А как поступить в институт, в университет? Александр Калинин в ноябре и декабре 1997 года задавал в разных областях России учителям такой вопрос: "Смог бы ныне Ломоносов поступить в российский университет?» Все сходились на одном: "Едва ли» (СНОСКА: Калинин А. Сегодня в Ломоносовы не пробиться. //Труд. 1997. 24 декабря. – С. 2.).
Возможно, здесь и содержится основная проблема необходимости реформы высшей школы, которая потеряла доверие у народа России, у российского общества. Об этом убедительно размышляет ректор МГУ им. М.В. Ломоносова Виктор Садовничий: "...Я считают, – утверждает он, – что главной всеопределяющей целью для России на рубеже ХХ и ХХI веков должно стать восстановление доверия общества к дальнейшим реформам образования и науки» (СНОСКА: Садовничий В.И. Образование для государства и государство для образования. //Дом и Отечество. 1997. 20-26 декабря. – С. 2.).
Кризис образования – это унизительная реальность: 20 января с.г. учителя Брянской, Владимирской, Волгоградской, Воронежской, Кировской, Курской, Курганской областей, Коми, Сахалина, Приморья и многих других регионов страны вместо занятий с учениками писали письма Президенту РФ и местной администрации с требованием выдать задержанную зарплату. В Архангельске, Екатеринбурге, Ульяновске и Петрозаводске учителя пикетировали здания своих администраций – клянчили собственные деньги у своих бывших учеников, которые руководят теперь образованием (СНОСКА: См.: Авербух В. В 78 регионах протестовали учителя. //Известия. 1998 21 январС. 2.).
А 110 преподавателей вузов г. Воронежа и Воронежской области послали свой протест по поводу итогов первого этапа реализации Концепции реформирования системы образования Президенту РФ Б.Н. Ельцину. Они определенно заявили о недоверии деятельности Правительства России в сфере реформирования системы образования. А само Правительство в лице своей специальной комиссии представило в конце декабря 1997 года на рассмотрение общественности и специалистов продолжение: "Концепцию очередного этапа реформирования системы образования» (СНОСКА: См.: Портнов А. Геростратов зуд. //Советская Россия. 1998. 20 января. – С. 2.).
Примерно в эти же дни, 8 января 1998 года Правительство РФ рассмотрело и утвердило "Концепцию реформирования российской науки на 1997-2000 г.г.» Через несколько дней Комитет Государственной Думы по образованию и науке провел парламентские слушания по вопросам реформирования науки. А критические замечания к содержанию и организации ее реформы были весьма схожи с критическими замечаниями воронежских преподавателей в связи с реформой высшей школы. В рекомендациях парламентских слушаний записано: "Обратиться к правительству Российской Федерации с предложением переработать Концепцию реформирования российской науки» (СНОСКА: См.: Бабкин В. Нужен ли танку ядерный реактор: Ученые не согласны с проектом научной реформы. //Общая газета. 1998. ? 3. 22-28 января. – С. 3.).
Академик Владимир Арнольд своеобразно объясняет смысл идущего реально реформирования образования и науки: "Запланированная Министерством образования "гуманизация» и "гуманитаризация» предусматривает существенное уменьшение часов на математику с использованием высвободившихся часов на такие предметы, как макраме и коневодство, – выделил В. Арнольд. – ...Конечно, эффект от уничтожения математической культуры скажется не мгновенно. Но пример Германии (которая до сих пор не сумела ликвидировать созданное нацизмом отставание в этой области) показывает, что сохранение высокого научного и образовательного уровня является стратегической задачей с очень высоким приоритетом» (СНОСКА: Арнольд В. Математическая безграмотность губительнее костров инквизиции. //Известия. 1998. 16 января. – С. 5.).
В современной истории есть и позитивные примеры быстрой и эффективной реакции правящих элит на вызовы времени в сфере высшего образования. Известна реакция правящей элиты США в 60-е годы ХХ в. на запуск Советским Союзом первого искусственного спутника Земли, когда на проблемах среднего и высшего образования были сосредоточены интеллектуальные и материальные ресурсы страны (СНОСКА: См.: Подуфалов Н. Реформирование образования и национальная безопасность. //Высшее образование в России. 1997. ? 4. – С. 3.).
Дискуссии в среде российской интеллектуальной элиты о реформах высшего образования и науки, сравнение отношения к образованию руководства России и руководства других стран – все это нормальное дело.
Проведенные исследования были посвящены проблемам научно-педагогических кадров и кадровой политики в высшей школе, сохранения и развития научно-педагогического потенциала вузов России в переходный период, в том числе региональным аспектам проблемы.
В ходе исследования был проведен системный анализ использования научно-педагогических кадров в высшей школе в условиях перехода к рыночной экономике и самостоятельности вузов. Определена иерархия мотивов и факторов, влияющих на эффективность труда работников вузов, подчеркнута возрастающая роль материального стимула на этапе становления рыночных отношений в системе высшего образования. На основании опроса профессорско-преподавательского состава и научных работников вуза выявлено их отношение к новым формам организации труда в вузе, устойчивость ориентаций на профессиональную деятельность.
В соответствии с общими основами реформирования системы высшего образования необходимо произвести значительные изменения в содержании, в формах и методах основных сфер деятельности высшей школы: образовательной и научно-исследовательской. При этим важно сохранить научно-педагогический потенциал страны, разработать и осуществить комплекс мер, которые в своей совокупности сформировали бы нормативно-правовые основы и организационно-методический механизм функционирования системы подготовки, повышения квалификации, переподготовки и использования научно-педагогических кадров высшей школы России.
Кадровая политика в связи с этим должна строиться на основе создания банка данных о научно-педагогическом потенциале высшей школы; проведении анализа состояния и динамики изменения кадрового состава в соответствии с социальными и экономическими потребностями регионов; прогнозировании развития интеллектуального потенциала высшей школы; координации научных разработок в области кадровой политики.
Это все задачи будущих исследований. Но сегодня высшая школа стоит только на пороге новых реформ. Можно сказать, что в настоящее время проходит подготовительный период, время осознания прошлых приобретений и потерь, будущих потребностей и форм деятельности вузов и всей системы образования. И надо сказать, что процесс этот идет довольно бурно. Несмотря на трудности и прежде всего материального характера, низкая зарплата, отсутствие финансирования, во всяком случае достаточного, высшая школа не прекратила своей деятельности, сумела сохранить интеллектуальный потенциал. Более того, разрабатываются новые формы организации учебного процесса и финансирования системы образования. И только, когда эти новые формы получат признание как адекватные требованиям нового времени, можно будет говорить о проведении реформы высшей школы.
Настоящая работа представляет собой попытку оценить происходящие изменения в высшей школе и ее готовность к реформам. Насколько это удалось судить уже читателю.
Высшей школе реформа нужна. Но еще больше нужна она России, государству, всем нам. "Как университетского профессора меня серьезно настораживают симптомы падения уровня профессиональной подготовки студентов, – как бы подтверждает первую часть нашего вывода Виктора Садовничий. – Как человека и гражданина меня пугает быстро растущий дефицит нравственности, который много опаснее, чем бюджетный или товарный, поскольку корни его в отношении государства, общества и человека к образованию, переставших считать его для себя престижной и приоритетной сферой» (СНОСКА: Садовничий В. И образование для государства. //Дом и отечество. 1997. 20-23 декабря. – С. 2.). Мы согласны с мнением академика, ректора МГУ.
