Для мировой педагогики эта проблема не нова. Существуют, по меньшей мере, три подхода к соотношению между педагогом и воспитанником и, соответственно, целям, которые каждый из них ставит в образовательном процессе. Это подходы с позиций либертарианизма, либерального патернализма и коммунитарианизма. В первом воплощена крайняя форма педоцентризма, когда взрослый стремится выполнить любое сиюминутное желание ребенка. Либеральный патернализм предполагает заботу об интересах ребенка не только в настоящем, но и в будущем, и поэтому не отвергает предъявления определенных требований к нему, даже если они сегодня вызывают у ребенка неудовольствие. Для сторонников коммунитарианизма цель образования – включение ребенка в определенную социальную группу и формирование его мировоззрения в соответствии с национальной, классовой или религиозной принадлежностью.
В ясной и лаконичной форме баланс между крайними позициями нашел выражение в уже цитированном здесь Законе об образовании РФ, заявляющем, что образование осуществляется в интересах человека, общества и государства.
Не менее сложен вопрос об объекте научной педагогической деятельности. На первый взгляд кажется, что это тоже ученик, воспитанник, что объект педагогического воздействия и объект изучения со стороны педагогической науки – один и тот же. Но такой взгляд тоже ведет к недоразумениям. Отождествляя объект педагогического исследования с объектом педагогического воздействия, то есть с ребенком, его психикой, мы одновременно допускаем смешение объектов и предметов двух наук –педагогики и психологии. Наука психология изучает то, что для педагогики служит объектом практики. Если считается, что и педагогика как наука должна заниматься тем же, чем занята психология, то одна из двух наук окажется ни при чем и на ее долю останется одно – служить «практическим приложением к другой науке». Таким образом, она (педагогика, как легко догадаться) лишается собственного предмета исследования и собственного научного содержания.
Ребенок – не объект педагогического исследования. Выше мы привели высказывание А.С.Макаренко о том, что объектом исследования со стороны научной педагогики должен быть не ребенок, а педагогический факт (явление).
Педагогические факты возникают в практической деятельности, которую называют воспитанием в широком педагогическом смысле или образованием (как это сделано в Законе РФ об образовании), имея в виду процесс воспитания и обучения. И то, и другое понятия обозначают отнюдь не психику человека, а особый вид практической деятельности. На этой основе можно свести определение объекта научной педагогической деятельности к такой наиболее широкой формулировке: объект изучения педагогической науки – это педагогическая практика. Педагогическую теорию в определенном смысле можно считать теорией педагогической практики, точнее – практической педагогической деятельности.
Соотношение объектов педагогики и психологии в контексте связи педагогической науки и практики показано на схеме, отражающей часть дидактической реальности, где объект дидактического исследования – деятельность преподавания, а ученик выступает как объект преподавания и субъект учения.
Не все согласны и поныне с утверждением, что ребенок не является объектом педагогической науки. В качестве аргумента иногда приводят слова К.Д.Ушинского о том, что для того чтобы воспитывать человека во всех отношениях, необходимо изучить его во всех отношениях.
Что значит – «изучать'? Классик прав. Но ведь он говорил о воспитании, то есть о практике, а не о науке, и не научно-педагогическое изучение имеется в виду. На самом деле существует не сразу видимое, требующее анализа различие между изучением в науке и изучением по ходу практической деятельности. Изучение в науке связано с получением нового научного знания о специально выделенных объектах науки. Такими объектами для науки, физики является, например, теплота как свойство всех нагретых тел, к которым относятся такие объекты действительности, как батарея центрального отопления, стакан чая, человеческое тело, нагретая солнцем крыша и т. п. Физика от них абстрагируется, не изучает их. Новое знание она получает о теплоте, которая и выступает для этой науки как объект исследования. Так же и педагогика выделяет свои объекты, например, методы обучения для научного изучения. Психика ребенка, его возрастные особенности изучаются другой наукой как ее собственный объект. Педагогика непременно должна пользоваться, результатами такого изучения, но сама она получает новое знание о другом. Совсем другое дело – изучение конкретных детей учителем, который именно должен знать их во всех отношениях, чтобы воспитывать. Конечно, он должен знать, чем «дышат» Слава Новиков или Таня Мезенцова, каковы особенности их характера, восприятие жизни, способности. Но это не то изучение, которое мы имеем в виду, когда говорим о науке, не получение нового знания. Чтобы лучше шло дело на практике, учитель пользуется уже имеющимся научным знанием, чтобы лучше понять своих воспитанников.
Итак, под словом «изучать» на самом деле понимается разное. Одно – изучение исследователем объектов науки, другое – изучение объектов действительности вне науки, с практическими целями.
Можно отобразить смысл сказанного на такой элементарной схеме:
Педагог 1 (педагог-практик) – Изучение 1 (отдельных воспитанников)
Педагог 2 (исследователь) – Изучение 2 (объектов науки)
После всего сказанного, вероятно, нет надобности объяснять, что между практиком и исследователем нет непроходимой черты. Учитель всегда может стать в позицию исследователя. Нужно только ясно представлять себе, что влечет за собой такая смена позиций. Меняется род деятельности – меняются и ее объекты.
И последнее. Некоторые авторы предлагают модель взаимодействия учителя и ученика, в которой они оба выступают как субъекты по отношению к одному и тому же объекту – содержанию образования:
Модель субъектно-объектного отношения
S 1 >Содержание образования / < S 2
S – это субъект. Номер значения не имеет, поскольку учитель и ученик равноправны в своем субъектном качестве.
В принципе, если отвлечься от педагогической сущности отношения между участниками образовательного процесса, эту схему можно принять. Единственный, но зато решающий ее недостаток в том, что она носит столь общий характер, что не отражает специфику педагогики и годится для любого процесса общения, и педагогического, и совсем не педагогического. Например, точно по этой схеме развертывается общение за обеденным столом: там есть и субъекты, и содержание – борщ, бифштекс и компот, которое выступает как объект действий едоков. На один общий объект – футбольный мяч – направлены действия игроков как субъектов. Только педагогика здесь ни при чем.
Ученик и субъект, и объект одновременно. Можно сказать, что его субъектно-субъектные отношения развертываются внутри отношений субъектно-объектных. В этом состоит особенность педагогического процесса, не учитываемая в широких социально-психологических схемах, применимых к любому акту общения.
Продолжим сопоставление науки и практики.
Средства. Средства, применяемые, с одной стороны, в научной, а с другой – в практической педагогической деятельности, соотносятся как средства научного познания и непосредственной практической деятельности людей. Для практики это –методы и приемы воспитания и обучения, наглядные пособия, технические средства и пр. Для науки – наблюдение, описание, моделирование, создание гипотез, теорий, проверка их путем эксперимента и т. д.
От практики к науке перейти непросто. Хотя это различие кажется очевидным, оно далеко не всегда осознается педагогом-практиком, вступающим на стезю научной деятельности. Переход от практической деятельности к научной нередко понимается как плавное движение, в котором хороший учитель, пополнив свой запас научных знаний, как бы автоматически становится хорошим исследователем. Подобные иллюзии опасны тем, что могут привести начинающего исследователя к напрасной трате времени, которое уходит не на получение нового знания, а на привлечение уже бытующих в разных науках истин для подтверждения эффективности научной работы, проведенной без научного обоснования, на базе интуиции и личного мастерства. Вся работа сводится к подтверждению целесообразности и высокой эффективности уже существующей практики, а не к ее преобразованию на основе новых достоверных научных знаний. Смысл научной работы при этом исчезает. Современный и прошлый опыт показывает, что в составе научного знания всегда можно найти положения, по видимости подтверждающие правильность любых, в том числе и абсурдных, предложений для практики. Невозможно признать научными появляющиеся в изрядном количестве в последние годы работы претендентов на ученую степень, представляющих на защиту фактически отчеты об их собственной, действительно хорошей работе в том или ином образовательном учреждении. В таких работах отсутствует главное: доказательство того, что предлагаемые способы педагогической деятельности являются оптимальными, необходимыми и достаточными для выполнения поставленных целей, а не просто хорошими в ряду других, тоже неплохих, вариантов организации практики.
Чтобы избежать таких промахов, нужно иметь в виду, что переход к научной деятельности не может совершаться «сам собой», по мере накопления опыта в другой области деятельности –практической. Наблюдения, которые учитель совершает, пользуясь уже имеющимся научным знанием, приводят к пополнению запаса знаний, у него имеющихся, и к повышению уровня его профессиональной компетентности. Но это еще не научная работа. Использование уже полученного научного знания, с одной стороны, и получение нового, с другой – это, как говорят, «две большие разницы».
Ни знание педагогической науки, ни практический опыт не могут заменить специальной подготовки к новой профессии –научно-исследовательской, хотя и являются для нее необходимой предпосылкой. Начиная работу по этой специальности, педагог не перестает быть педагогом по объекту исследования, но он одновременно встает в ряды тех, кто занимается наукой профессионально: физиками, историками, биологами. Он получает в свое распоряжение новое орудие – методы научного познания, и ему нужно научиться пользоваться им.
Отсюда следует только один вывод. Как бы это ни было сложно и скучно, педагог-практик, чтобы стать квалифицированным участником особой сферы деятельности – научной, должен пройти специальную подготовку. Применительно к любому делу необходимость овладения особыми знаниями и умениями обычно не вызывает сомнений. Например, человек, купивший автомашину, не получит водительские права, пока не пройдет соответствующий курс вождения этого транспортного средства. Еще более очевидна такая необходимость в отношении овладения методологической культурой и соответствующими исследовательскими знаниями и умениями для педагога, которого в вузе, к сожалению, специально не учили исследовательской работе. А успешно обучать и воспитывать, как мы видели, не то же самое, что вести научную работу.
Переход к собственно научной деятельности требует знаний уже не только по педагогике, но и о педагогике, то есть о закономерностях, действующих не в обучении и воспитании, а в самой педагогической науке и в науке вообще. Тот, кто хочет заниматься наукой, должен знать, как выделить и сформулировать объект и предмет исследования, научную проблему, гипотезу, как поставить эксперимент, какие есть еще способы получения объективного научного знания. Здесь мало помогают персональные догадки и озарения, которые время от времени посещают ученого, и даже его талант. Есть достаточно хорошо сформированная и проверенная в практике научного исследования, существующая как реальность область знаний – методология педагогической науки. Без этих знаний провести исследование на современном уровне невозможно. Эта простая истина нередко забывается, хотя имеются официальные документы, ее подтверждающие; в самое последнее время соответствующий раздел включен в стандарт педагогического образования (см. «Введение»). На первый взгляд кажется, что всё это в особых доказательствах не нуждается. Но, к сожалению, лишь на первый взгляд. Нет гарантий от заблуждений, порождаемых многолетней привычкой к одноколейному мышлению, действующему по простой схеме: «кто не с нами, тот против нас», «все или ничего, всегда или никогда». Высказывается мнение, что методология, проводя грань между наукой и практикой, узаконивает противопоставление деятельности ученого-педагога деятельности учителя. На самом деле учитель и ученый противопоставляются друг другу вовсе не методологией, а как раз подобными утверждениями. Дело обстоит наоборот: предлагается не противопоставление, а различение с одной целью – понять и улучшить связь разных видов педагогической деятельности. Никто не отстраняется от участия в любом деле, в том числе, разумеется, и научном.
Научная деятельность требует» умения отвлечься от «текучки», посмотреть со стороны на только на работу других людей, но и на свою собственную. Очень может быть, что она при ближайшем научном рассмотрении окажется не самой лучшей.
Зато сам этот факт – стимул и материал для научного анализа, объяснения причин. Однако это не всегда легко, не во всех случаях возможно и целесообразно. Не обязательно требовать от учителя совмещения функций исследователя и педагога-практика, то есть, чтобы он и пользовался научным знанием, и производил его. Эти два аспекта отношения к науке не следует смешивать. Учитель не обязан «делать» науку, а вот пользоваться научным знанием для совершенствования своей практической работы всегда полезно. Ведь не всякий летчик, даже самый блестящий, в то же время и авиаконструктор.
Итак, для учителя нет абсолютно никаких запретов на занятия научно-исследовательской работой. Любой педагог может заниматься любыми видами деятельности или даже всеми. Такие примеры есть. Только нужно, чтобы в каждом случае он ясно понимал, что переходит от одной роли к другой, и при этом происходит смена объектов, средств и результатов. В быту это само собой разумеется. Преподаватель вуза в течение дня может быть по дороге на работу пассажиром городского транспорта, в институте – лектором, в магазине – покупателем и т.д. Если бы он вдруг в автобусе начал читать лекцию, это выглядело бы очень странно. Еще больше удивились бы студенты, видя, что их преподаватель в аудитории ведет себя как в автобусе – сел и раскрыл газету.
На тот случай, если сегодняшний студент впоследствии захочет по-настоящему работать с науке (например, поступить в аспирантуру), ему не помешает запастись впрок некоторыми знаниями о научном исследовании, о том, как можно оценить его качество, о его логике. С одной стороны, такие знания войдут в состав методологической культуры будущего учителя, с другой – облегчат и, возможно, ускорят процесс перехода от практической деятельности к научной. Единственное и вряд ли чрезмерное пожелание учителю, собирающемуся заняться исследовательской работой и имеющему на то полное право, изучить новое для него дело, овладеть знаниями о его специфике, главных характеристиках, методах исследования (в отличие от методов обучения и воспитания) и т.д.
В связи с этим возникает вопрос о результатах научной и практической деятельности. Он связан с проблемой педагогического целеполагания, поскольку в цели заложено представление о результате. С какой целью мы приходим в школу и с какой целью приступаем к научной работе?
Результаты. Цель и результат практической работы учителя – обученный и воспитанный человек, точнее, обученностъ и воспитанность как качества личности. Результатом педагогической, как и любой другой, науки являются знания. Педагогические знания – это законы, принципы, правила педагогической деятельности. Они существуют не только в сознании педагога, но и в «опредмеченном» виде в научных трудах, программах, учебниках, пособиях для учителей и т. п. Кроме научных, в педагогике есть и другие знания – житейские, художественные, о чем речь пойдет позже. Но поскольку здесь речь идет о науке, дадим краткую характеристику научного педагогического знания.
Виды знаний в педагогика. В любой развитой науке присутствуют теоретические и эмпирические знания. Есть они и в педагогике. В основе их различения лежит выделение теоретического и эмпирического уровней научного познания.
На эмпирическом уровне формируется знание о педагогических фактах: об эффективности или неэффективности тех или иных приемов обучения и воспитания, о положительном или отрицательном влиянии тех или иных факторов, действующих в педагогическом процессе, на его результаты, об удачной или неудачной работе учителей.
Знания теоретического уровня образуются в результате исследований, связанных с развитием и совершенствованием понятийного аппарата науки и направленных на всестороннее познание объективной реальности в ее существенных, глубинных связях и закономерностях. Это знания о закономерных отношениях, существующих в педагогическом процессе, о сущности обучения и воспитания, о составе, структуре и функциях содержания образования, рассматриваемого с позиций системного подхода, о классификации учебных предметов и т. п. Результаты теоретических исследований раскрывают, описывают и объясняют связь и взаимодействие различных факторов внутри педагогического процесса. Теоретическое знание неочевидно; часто оно бывает парадоксальным и поэтому принимается не сразу и не всеми. Как правило, оно требует глубокого обоснования и развернутой аргументации.
Специфика педагогического знания. Однако только описать педагогическую действительность с ее связями и закономерностями недостаточно. Сама по себе педагогическая теория –нс самоцель. Она имеет право абстрагироваться от многих обстоятельств, но в конечном счете в системе образования как социального института она выполняет вполне определенную роль –служит основой преобразования и совершенствования практической деятельности. Педагогика изучает» образовательный процесс, как он объективно протекает в жизни, и создает новые системы деятельности.
В знаниях, составляющих такую систему, воплощается особая форма отражения действительности – социальная норма. Она, как отмечают философы, является не просто гносеологическим образом, но и моделью «должного поведения, должных общественных отношений и деятельности, которые создаются субъектом на основе познания социальной действительности» [10. С. 114].
Нормы педагогической деятельности представляют собой одну из разновидностей социальных норм. Они не просто отражают сущее, то есть то, что существует в педагогической действительности, но предписывают определенные действия как должное и составляют особый, третий вид знаний. Это знания нормативные – о должном, о том, что следует делать, в отличие от эмпирических и теоретических, отражающих сущее. К ним относятся общие и частные указания, предписания к деятельности: принципы, правила, рекомендации и т. д. Нормативные знания выступают также в виде методов обучения и воспитания, образовательных стандартов, требований к учебным программам и учебникам, к студенческим курсовым и дипломным работам.
Таким образом, общая картина всей совокупности научных педагогических знаний подразделяется на две группы.
К первой относятся знания, отражающие педагогическую действительность в том виде, как она есть. Это знания о реально протекающем педагогическом процессе. Вторая группа – нормы, регулятивы деятельности. Это знания о том, как нужно планировать, осуществлять и совершенствовать педагогическую деятельность в соответствии с целями образовательного процесса и условиями, в которых он протекает.
С различением этих групп знаний связаны особенности осуществления педагогической наукой ее функций, о которых шла речь выше. Эмпирические и теоретические знания педагогика получает, реализуя научно-теоретическую функцию, а нормативные знания – результат осуществления ею своей конструктивно-технической функции.
2.3. Наука и практика как единая системаВыше говорилось, что единство науки и практики в области образования непосредственно проявляется в том, что, во-первых, и практическая, и научная деятельность реализуют одну и ту же социальную функцию, а во-вторых, в том, что, взятые вместе, в их взаимодействии, они составляют единую систему. Рассмотрим более подробно эту систему, ее состав, структуру и функции.
С чего начинается педагогика. Главный, исходный элемент системы – сама педагогическая практика, или практическая педагогическая деятельность. Речь идет об отражении именно этого элемента в педагогической науке. Они соотносятся как лицо и зеркало. Но, с другой стороны, в разных источниках объект педагогической науки обозначается иначе – либо воспитание (в широком педагогическом смысле), либо учебно-воспитательный процесс, либо образование. Кроме того, в разделе, посвященном определению методологии, употреблялся термин «педагогическая действительность». Все эти, на первый взгляд полностью синонимичные слова, на самом деле изъяты из разных понятийных образований, и поэтому различаются по смыслу. Между тем, четкость и однозначность терминологии – непременное требование метедологии науки, и для нее вовсе не безразлично, какие слова употребляются, из какой понятийной и лексической среды они взяты. Стоит специально остановиться па этом вопросе, поскольку сознательный выбор подходящего слова может оказаться поучительным не только для данного случая.
Как это назвать? Итак, возьмем набор синонимов: воспитание, учебно-воспитательный процесс, образование . (как оно понимается в Законе об образовании), практическая педагогическая деятельность, педагогическая действительность. Каждое из них означает «приблизительно» одно и то же. Однако за каждым кроется понятие со специфическим содержанием, соотнесенным с другими понятиями, стоящими в особом ряду, где они объединены неким, как говорят, целостным контекстом. Такой ряд подобен грибнице: под одним и тем же деревом, как будто случайно собрались разные грибы, но в действительности каждый из них произрастает на собственной нитке и с остальными не смешивается. Можно привести другой пример. Канада, как известно – страна двуязычная. Ее название – Canada читается по-разному, в зависимости от языкового окружения (контекста), в котором оно находится. Если говорят по-английски, ударение падает на первый слог – Canada. Франкоязычный канадец назовет свою страну Canada. Русскоязычный вариант – Канада. Что это не случайно, можно показать на примере рядов, где это слово включено в разные системы: россия – Russia – Russie; Флорида – Florida – Florida; Paris – Pari's; transport – transport. Ударение для каждого ряда будет определяться спецификой языка. А если написать от руки в смешанной русско-английской компании слово Puma, оставив его без комментариев, одни воспримут его как название опасного зверя, другие – как имя девушки. Слово нужно воспринимать как часть целого, соотнесенную с другими частями. Только так можно избежать неясностей, вызванных смешением понятий.
Вернемся к нашей теме и посмотрим, с чем связано употребление каждого из перечисленных терминов.
«Воспитание» стоит в одном ряду с понятиями «обучение», «методы обучения». Если нужно установить различия понятий и их соотношения в этом ряду, будет правильно обозначить объект этих занятий именно так. «Учебно-воспитательный процесс» соотносится с такими понятиями, как «целостность учебно-воспитательного процесса», «образовательная, развивающая и воспитательная функции процесса обучения». «Практическая педагогическая деятельность» как понятие используется для обозначения объекта анализа, когда необходимо выяснить отличие её от научной. Соответствующий этой задаче ряд понятий имеет следующий вид: «практическая педагогическая деятельность», «научная педагогическая деятельность», «объекты, средства и результаты педагогической деятельности». «Образование» соотносится с такими понятиями, как, например, «единое образовательное пространство», «образовательные учреждения», «непрерывное образование», трансляция культуры» и т. п.
По-видимому, этих примеров достаточно, чтобы показать, что изображение объекта, оторванное от «собственной» системы понятий, ориентированное лишь на объект действительности, но не на определенный участок научного знания в соответствии с четко поставленной задачей, игнорирующее контекст и способ анализа, неизбежно получится противоречивым и неясным.
Задачам анализа, который нам предстоит осуществить, в наибольшей степени соответствует понятие «педагогическая действительность». Всякая наука изучает тот или иной участок или аспект действительности, и поэтому именно о действительности должна идти речь, если ставится задача раскрыть последовательность и систему действий, воплощающих взаимосвязь познания и его объекта. Оно и будет исходным пунктом гносеологического (познавательного) цикла, объединяющего науку и практику в данной области. С ним соотнесены такие реалии, как «педагогические знания», «методы познания педагогической действительности», «педагогические закономерности и принципы».
Учитывая важность этого понятия, специально остановимся на его определении и попытаемся по возможности полно раскрыть его содержание.
Физика, мухи, рыбы и педагогика. Наука, отражающая объективную реальность, выделяет в этой реальности свои объекты изучения, рассматривая их через призму сформированных в данной науке понятий. Так, например, физическую реальность следует отличать от объективной реальности. Физическая реальность характеризует объективно-реальный мир посредством совокупности теоретико-физических понятий и принципов. Объективная же реальность ни от каких физических теорий не зависит.
Главной «призмой» для педагогики, как было показано, является представление о деятельности. В поле зрения педагогической науки специальным объектом анализа становится только то, что включено в педагогическую деятельность. Поэтому педагогическую действительность (или педагогическую реальность) можно определить как действительность, взятую для научного рассмотрения в аспекте педагогической деятельности. Можно сказать иначе: это та часть действительности, которая включена в педагогическую деятельность.
Можно привести такой весьма наглядный пример. Во время урока в классную комнату влетела муха и приземлилась на учебнике, лежащем на столе учителя. Является ли она частью действительности? Конечно, но только действительности вообще, не специально педагогической. Чтобы она внедрилась в педагогическую действительность, нужно, чтобы автор учебника включил рассказ о ней в соответствующий раздел, а учитель, излагая, например, законы генетики, подтвердил их данными, полученными учеными на материале экспериментов с мушками-дрозофилами.
Еще один пример. Салат из рыбы с помидорами и запеченный лещ вызывают скорее гастрономические, нежели педагогические ассоциации". В привычной житейской ситуации они отношения к педагогике не имеют. Но авторы изданных в свое время «Примерных программ факультативов по трудовому обучению» сделали эти блюда частью педагогической действительности, включив их в программу факультатива по кулинарии. Приведем контекст, в котором это происходит:
«Краткая характеристика блюд из отварной и припущенной рыбы отварной с соусом, рыбы в томате, в рассоле.
Блюда из мяса, жаренного порционными, натуральными и панированными кусками.
Практическая работа
Навага, жаренная основным способом.
Треска в кляре с томатом, с корицей, майонезом.
Запечённые лещ, карп, сазан.
Салат из рыбы с помидорами.
Жареные цыплята».
Итак, исходным пунктом построения системы связи педагогической науки и практики будет педагогическая действительность.
Чтобы научно проанализировать действительность, нужно сначала ее описать. Невозможно в «живом» виде, непосредственно принять в науку какой-либо объект действительности, как нельзя сорвать ветку с дерева, которое показывают в телепередаче. Изображение дерева сначала «записывается» в телестудии, иными словам, кодируется в системе электронных импульсов. Подобным образом нужно средствами языка науки закодировать отражение в ней объекта, чтобы можно было с ним работать.
Первый шаг – опиcание. На основании сказанного можно утверждать; что первым шагом построения нашей системы будет описание педагогической действительности, включающее в себя результаты наблюдения и отображения (в том числе первичного обобщения) образовательной практики.
Такое описание называют эмпирическим, поскольку оно содержит знание фактов, доступных непосредственному наблюдению и измерению. Состав его многообразен. В него могут войти любые знания, отражающие какие-либо элементы педагогической действительности, например, знания о психических процессах, протекающих в условиях педагогической деятельности – об усвоении или запоминании учениками материала и т. п. Такое знание может быть даже теоретическим по отношению к собственному предмету данной науки (в нашем примере – психологии), хотя по отношению к нашей системе, отражая многообразие конкретных характеристик педагогической действительности, оно остается эмпирическим. В связи с этим полезно обратить внимание на высказанное в общеметодологической литературе утверждение, что уровень n + 1 может выступать как теоретический по отношению к уровню n-эмпирическому для данного случая, хотя бы этот уровень n и был теоретическим по отношению к предыдущему уровню (см.[14. С. 130]).
Следующий шаг – теория и с ней закономерности. Недостаточно просто описать то, что происходит в школах и других образовательных учреждениях. Необходимо найти глубинные основания педагогической. деятельности, выявить сущность педагогической действительности, раскрыть действующие в ней закономерности.
Закономерность – наиболее общая форма воплощения теоретического знания. Она свидетельствует о наличии закона. Закономерный – значит, осуществляющийся на основе закона. Но правомерно ли вообще говорить о закономерностях, то есть объективно существующих, устойчивых, инвариантных связях применительно к создаваемой живыми людьми педагогической действительности? Не противоречит ли это характерной для самого последнего времени тенденции к развитию в социологии «мягких», культурологических подходов к отображению социальных процессов?
Противоречий здесь нет. Недовольство жесткой социальной методологией как нормативным предписанием «правильного» проекта «неправильной» жизни способно привести к осознанию границ применимости такой методологии, но не к «отмене» объективно существующих связей и отношений между субъектами, участвующими в жизни общества. При всей индивидуальной специфике проявлений таких отношений в конкретных случаях они определяются обстоятельствами, лежащими за пределами .личного опыта. Так, стиль устной и письменной речи может быть вполне оригинальным, присущим только одному оратору или писателю, но слова и грамматические конструкции, которыми он пользуется, принадлежат не ему лично, а всем, говорящим на данном языке.
Аналогия – зыбкий аргумент в дискуссии, но для разъяснения отдельных положений она иногда полезна. Представим себе ситуацию выбора, когда человек может приобрести какую-либо вещь, например, пачку сигарет, а может и не делать этого. Если он решит купить ее, ему придется включиться в систему существующих объективно товарно-денежных отношений, существующих объективно и не зависящих ни от его воли, ни от желаний продавца. Ему хотелось бы заплатить меньше, а продавцу – получить больше, но они оба вынуждены подчиняться законам рынка, диктующим свою цену. Понятно, что эти законы не будут действовать, если покупка не состоится. Но для остальных возможных участников сделки они не перестанут существовать.
Учитель может не явиться в школу, и тогда педагогические закономерности в отношении него не проявятся. Но если он пришел на урок и приступил к занятиям, он неизбежно вступает в систему закономерных педагогических отношений, и идти наперекор им бесполезно.
В педагогике выявлен и сформулирован ряд общих закономерных связей, существующих в педагогической деятельности. К ним относятся, например, связь взаимодействия учителя и ученика в процессе обучения, без которой нет самого этого процесса, связь содержательной и процессуальной сторон обучения.
Из числа частных закономерностей упомянем следующую, сформулированную в методике обучения иностранным языкам: соотнесенность языковых систем родного и иностранного языков , во взаимодействии учителя и ученика. Это именно закономерность, поскольку такая соотнесенность существует независимо от намерений того или другого. Родной язык нельзя «обойти» в обучении этому предмету. Классическим примером служат попытки сторонников «прямого», или «натурального», метода изгнать из обучения перевод на родной язык. Из этого ничего хорошего не получилось. Оказались тщетными ухищрения преподавателей, направленные на то, чтобы избежать употребления хотя бы одного родного слова, и слишком много учебного времени ушло на это. Приходилось приносить на урок множество различных предметов, макетов, рисунков. В течение всего времени урока преподаватели старались, как правило, безуспешно, раскрыть значение абстрактных понятий (доброта, честность, помощь, ненависть), в то время как с помощью перевода это можно было бы сделать за доли минуты. При всем этом ученики все равно про себя переводили сказанное на свой язык, поскольку думали они на этом языке. Важно заметить, что упомянутая закономерность проявлялась не в сознании отдельно взятых учащихся, а в самой педагогической действительности и находила свое конкретное выражение в необходимости дополнительной работы педагога, которая возникала не по его воле, а скорее вопреки ей.
Не всегда закономерности удается успешно выявить и сформулировать. Например, такие, постулируемые иногда как закономерные, свойства педагогического процесса, как его «целостность и соответствие возрастным особенностям учащихся» на самом деле закономерными считать нельзя, поскольку они лежат не в области сущего, а в сфере должного. Их еще нужно установить, обеспечить и целенаправленно поддерживать.
В обосновании современных педагогических систем научно-теоретическая функция педагогики является приоритетной и системообразующей по отношению к конструктивно-технической. Создание научно обоснованных систем обучения и воспитания, новых методов и учебных материалов возможно на основе познания сущности педагогических явлений в ходе теоретических исследований. Только на этой основе можно осуществить опережающее отражение педагогической действительности, обеспечить влияние науки на практику. Трудный опыт разного рода педагогических новаций неоднократно подтверждал справедливость мнения, что «импровизации, основанные на эмпирическом знании, никогда не вносили тех изменений, например, в общественную жизнь, которые необходимы» [2. С. 254]. От науки во многих случаях требуется разработать новое, то, чего еще нет в опыте практической деятельности. Например, выдвинутый и обоснованный Я.А. Коменским принцип наглядности опережал современную ему практику обучения; он не мог бы появиться в результате простого обобщения опыта средневековой школы.
В наше время необходимость развития у учащихся умения самостоятельно пополнять свои знания потребовала от педагогической науки теоретического обоснования и разработки такого содержания и методов обучения, которые позволяли бы формировать такое умение. Еще раньше установка на воспитание самостоятельности нашла нормативное отражение в сформулированном М.Н.Скаткиным дидактическом принципе перехода от обучения к самообразованию
Принципы. Так мы подошли к рубежу перехода от отображения сущего к разработке норм должного, то есть от научно-теоретической функции педагогики к конструктивно-технической. Этот переход осуществляется на высоком уровне теоретического обобщения и выступает как движение от закономерностей к нормативным обобщениям наиболее высокого ранга – к принципам педагогической деятельности.
Высказываются разные мнения о сущности и номенклатуре педагогических принципов. Поэтому придется на этом вопросе остановиться особо.
В логическом смысле принцип – это центральное понятие, представляющее обобщение и распространение какого-либо положения на все явления той области, из которой данный принцип абстрагирован. Другой смысл термина – принцип действия, под которым подразумевается, например, этическая норма. Именно второй смысл подходит для педагогики, по следующим основаниям. Педагогика имеет дело с деятельностью и должна, в конечном счете, давать нормативное знание, предписывать, как следует эту деятельность строить, осуществлять и совершенствовать. Педагогические, в частности, дидактические, принципы –это принципы деятельности, представляющие собой наиболее общее нормативное знание, которое педагогика получает, когда она реализует свою конструктивно-техническую функцию. Это наиболее общие указания относительно того, как нужно действовать, чтобы добиться желаемых результатов, чем они отличаются от тех принципов, которые формулируются, например, физиками или психологами. Принцип наглядности как педагогический означает: следует применять в обучении средства наглядности.
Чтобы сформулировать принцип, нужно обладать многими знаниями. Теоретической основой для выработки норм деятельности служат закономерности, которые сами по себе никаких указаний не содержат. Связь между теми и другими устанавливается не путем логических операций, а в процессе научного обоснования практики. В закономерностях в неявном виде заложена ориентация (включающая и ограничения) на общее направление разработки принципов. Сами же принципы создаются с учетом условий и факторов, определяющих конкретные формы воспитания и обучения. Они объективно обусловлены состоянием образовательной сферы в данный период и возникающими в обществе требованиями к образованию. В то же время, в отличие от закономерностей, они имеют субъективную сторону в том смысле, что осуществление принципа необязательно для педагога. Он может, например, не реализовать принцип наглядности, сделать обучение чисто вербальным, как это было до Коменского. От этого процесс обучения не исчезнет, хотя, скорее всего, он станет менее эффективным.
В принципах содержится знание о том, что не существует без наших усилий. Например, единство обучения и воспитания не устанавливается само собой, автоматически. Положение о таком единстве формулируется как дидактический принцип (а не закономерность) именно потому, что нужна специальная целенаправленная работа педагогов-теоретиков, составителей учебных материалов, учителей, чтобы сделать обучение воспитывающим. Любое обучение приводит к формированию у учащихся определенных эмоционально-ценностных отношений к людям, к природе, собственной личности и деятельности, определенных черт характера. Но не всякая обученность влечет за собой воспитанность, поскольку не всегда эти отношения и черты характера оказываются такими, какими они с высокой степенью вероятности формируются в процессе специально организуемого личностно ориентированного обучения.
Реализуя научно-теоретическую функцию педагогики, мы как бы отходим от педагогической действительности, удаляясь в область абстрактного знания. Однако такой временный отход от действительности на самом деле готовит последующее приближение к ней.
Прямое приближение к практике в нормативной сфере педагогики начинается с принципов. Они лежат в одном ряду с закономерностями, но логически из них не выводятся. Дело обстояло бы слишком просто, если бы можно было, зная закономерности. сразу же вывести из них принципы – описать и тут же предписать. Что бы мы предписали? То же самое, что только что описали. То есть указали бы учителю: нужно делать то, что уже делается.
Поэтому для того, чтобы принципы были содержательными и действительно служили важной вех