К читателюЭта книга рассказывает об одном из важных элементов человеческой культуры – о речевом этикете. Каждый из нас пользуется такими прекрасными "волшебными словами» русской речи, как здравствуйте, спасибо, извините, пожалуйста. Но в чем их волшебная сила? Почему они так необходимы? Над этим полезно задуматься. И только ли "волшебные слова» позволяют людям правильно выражать отношение друг к другу, делают общение вежливым, доброжелательным?
Конечно, не только они. Стоит внимательно присмотреться к речи, как мы обнаружим в ней немало других этикетных средств, т. е. слов и оборотов речи, которые произносят, подчиняясь этикету – принятым правилам поведения. Вспомните хотя бы о русских обращениях. Да зто целое богатство, если только мы умеем правильно их употреблять! Однако все ли из нас искусны в этом?
Главная задача книги и заключается в том, чтобы помочь читателю овладеть этикетными средствами нашей речи.
Книга показывает многообразие элементов этикета, рассказывает о принципах выбора этих элементов в зависимости от условий общения. В необходимых случаях она знакомит читателя с историей этикета и его изменениями под влиянием меняющихся общественных отношений. Вместе с тем перед автором не стояла цель дать полное описание системы речевого этикета и его истории.
Содержание этикета раскрывается в серии очерков, посвященных различным проявлениям этикетного поведения, с которыми так или иначе сталкивается школьник. Ребята общаются со сверстниками и взрослыми, наблюдают общение взрослых между собой, сами активно готовятся стать взрослыми. Они знакомятся с советской многонациональной литературой, с русской и зарубежной классикой. Все это учитывалось при выборе материала, который рассматривается в книге.
Речевой этикет тесно связан с неречевыми особенностями поведения. Так, приветствуя друг друга, мы не только говорим: Здравствуйте! До свидания!, но и обмениваемся рукопожатиями, машем друг другу рукой, военные отдают честь, пионеры высоко поднимают над головой руку. Рассказывая о речевом этикете, нельзя, следовательно, забывать об этикете неречевом и вырывать речевой этикет из общей системы этикетного поведения человека, иначе в самом речевом этикете многое останется непонятным.
Вот почему в книге говорится и об этикете как целом.
Чтобы верно оценивать и тонко чувствовать этикетные особенности поведения (своего и чужого), нужно прежде всего научиться замечать их. Да, замечать! Трудность в том, что все обычное, постоянно встречающееся, даже будучи важным, как правиле реже привлекает к себе внимание, чем необычное. Это относится и к речевому этикету, и к другим общепринятым формам поведения. Хороший способ освежить свою способность замечать – сравнение привычного нам этикетного поведения с этикетом других народов, а также с этикетными нормами других времен. Сравнение – основа всякого познания, и в книге мы широко пользуемся этим приемом. Он позволяет во внешне несходных обычаях разных народов обнаружить ценнейшее общечеловеческое содержание.
Подлинно демократический характер советского этикета особенно ясно виден в сравнении с этикетными нормами обществ, построенных на угнетении одних классов другими.
Этикет – лишь одно из многочисленных средств общения, используемых людьми. Сравнение его с главным средством человеческого общения – языком – позволяет лучше разобраться не только в этикете, но и в самом языке. Значит, и такое сравнение необходимо. Оно требует обращения в книге к отдельным понятиям языкознания, в том числе и к тем, которые, хотя и используются в школе, нелегки для усвоения (например, к понятию "нулевое окончание").
Формы человеческого общения исследуются многими науками.
Специально их изучают психология и социология, без союза с которыми языкознанию трудно рассматривать язык как "важнейшее средство человеческого общения» (В. И. Ленин). В книге разъясняются и используются некоторые понятия и этих наук (в том числе развиваемое марксистской социологией понятие "социальная роль").
Первые главы книги знакомят с тем, что такое этикет, какое содержание несут этикетные знаки, как связаны с этикетом правила приличия, что такое вежливость как способ применения этикета.
Остальные главы целиком посвящены речи и речевому этикету.
Это основная часть книги. Здесь преимущественно на материале русского языка выделяются разнообразные этикетные средства, описываются особенности их использования, в отдельных случаях показывается и их история.
Что такое этикетЛюди постоянно используют предметы или действия, важные для них не сами по себе, а прежде всего той информацией, которую эти предметы или действия передают.
Например, школьный звонок. Конечно, приятно, когда у него чистый и мягкий тон, и хуже, если звонок дребезжит или пугает своей внезапно обрушивающейся на нас мощью. Но звонок в школе нужен не для того, чтобы услаждать красивыми звуками.
Он служит важным пограничным сигналом, знаком перехода от одной части школьного дня к другой: от перемены – к уроку, от урока – к перемене и т. д. Именно как знак и ценен для нас звонок, поэтому даже при нежном, мелодичном звучании он вызовет досаду у того, кто боится предстоящего урока, а звонок самого неприятного тона будет встречен с восторгом, когда он возвещает начало урока или перемены, которых мы с нетерпением ждем.
Главное для нас в знаке-звонке – что он значит.
Знаки бывают самыми разными. С помощью одних знаков мы управляем дорожным движением; другими условными знаками общаются игроки и судьи на спортивной площадке. Знаком является школьная, военная, спортивная и всякая другая специальная форма одежды, показывающая принадлежность ее владельца к определенной группе людей: алый галстук и пионерский значок отличают юного ленинца, зеленая штормовка с эмблемой института – бойца студенческого стройотряда. Всем известны знаки химические, математические. Особой системой знаков считают и этикет.
Когда юноша кивает знакомому, поднимается навстречу входящей женщине, похлопывает по плечу приятеля, все эти действия, конечно, важны не сами по себе, не своим физическим результатом, а тем, что несут информацию, выражают отношение к тем людям, которым адресованы. Так, кивок свидетельствует о желании оставаться знакомыми; поднявшись навстречу женщине, молодой человек выразил свое уважение к ней; похлопывание по плечу – знак фамильярного отношения. Вот какое важное содержание скрывается за такими простыми к привычными действиями.
Специальный "Словарь по этике» (М., 3981) так определяет, что такое этикет: "Этикет (фр. etiquette – ярлык, этикетка) – совокупность правил поведения, касающихся отношения к людям (обхождение с окружающими, формы обращения и приветствий, поведение в общественных местах, манеры и одежда)". Действительно, этикет выражается в самых разных сторонах нашего поведения. Например, этикетное значение могут иметь разнообразные движения человека, позы и положения, которые он принимает.
Сравните вежливое положение лицом к говорящему и совершенно невежливое – спиною к нему. В этикетных целях мы часто используем предметы (приподнятая шляпа, преподнесенные цветы...), особенности одежды (выбор праздничной, траурной или будничной одежды хорошо показывает, как мы понимаем обстановку, как относимся к другим участникам общения). Самую важную роль в этикетном выражении отношений к людям играет наша речь. Всем известны специальные словесные формулы вежливости типа: Здравствуйте! Извините, пожалуйста! Будьте любезны... Спокойной ночи!
Значит, у этикета есть словесные (или вербальные – от лат. verbalis "словесный") и несловесные средства.
Вспомним, как в известной повести Л. И. Лагина впервые появляется перед Волькой Костыльксвым старик Хоттабыч:
– Апчхи! – оглушительно чихнул неизвестный старичок и пал ниц.– Приветствую тебя, о прекрасный и мудрый отрок!
Словесно выраженное приветствие сочетается здесь со старинным невербальным знаком почтения и покорности – с особой этикетной позой благодарного за свое спасение джинна. В общении часто используют словесные и несловесные средства одновременно, нередко для выражения одного этикетного содержания.
Точно определить это содержание не всегда легко. Например, что означает подмигивание? Конечно, это далеко не самый изысканный из знаков этикета, а в отдельных случаях подмигнуть – значит поступить невежливо. Но тем более интересно посмотреть, для чего люди пользуются этим знаком.
В повести С. Д. Мстиславского "Грач – птица весенняя» есть такой эпизод. Н. Э. Бауман попадает в Лукьяновскую тюрьму и встречает там своих товарищей-революционеров, готовящихся к побегу. Во время беседы они вдруг мгновенно зажимают Бауману рот, скручивают его, валят на пол и тут же освобождают.
Бауман не понимает, в чем дело. Он поднимает потемневшее от обиды лицо, замечает охранника, становящегося под грибок, и в этот момент товарищ подмигивает Бауману.
Литвиненко подмигнул чуть заметно – и Бауман понял. Секундная глупая обида рассеялась без следа. Он спросил тихо, улыбнувшись всегдашней мягкой улыбкой:
– Генеральная репетиция?
Подмигивая человеку, ему показывают, что в данной ситуации считают его своим, подчеркивают, что солидарны с ним. Можно ли подмигнуть тому, на кого сердишься, кому хочешь выразить свое недовольство? Конечно, нет!
Бауману подмигнули, и он должен был найти такое объяснение действиям товарищей, которое не противоречило бы содержанию подмигивания. Бауман легко догадался: во время побега придется снимать охрану, товарищи готовятся к этому, раскрывают ему свой план.
Важно учитывать, что подмигивание, как и похлопывание по плечу, выражает фамильярные отношения, поэтому подмигивать людям, с которыми нас не связывают такие отношения,– совершенно недопустимо. Кроме того, имеющим более высокое (в широком смысле этого слова) положение, например человеку значительно старше нас, подмигивать нельзя: подмигивают не более чем равным. Вы, конечно, заметили, как нелегко передать словами содержание подмигивания, такого простого этикетного действия.
Это вовсе не случайно. Каждое средство общения хорошо приспособлено к тому, чтобы передавать прежде всего свой тип значений.
В языке непосредственно выражаются мысль, человеческое сознание; кроме того, язык универсален: трудно назвать условия, в которых нельзя было бы им воспользоваться. И все же нам нередко приходится привлекать в помощь речи другие средства. В своей области знаки этикета тоже удобнее. Общаясь с людьми, мы так или иначе оцениваем отношения с ними, подводим эти отношения под определенный тип, регулируем их. Это и есть та особая область, в которой удобны средства этикета, для которой они существуют.
"Часто приходится слышать от ребят и взрослых,– рассказывает писатель С. В. Михалков,– что многих интересует проблема поведения, другими словами – советского этикета. Хорошие манеры, не равнозначны ли они жеманству?
И что же? Некоторые запальчиво заявляют: "Одно дело манеры, другое – истинная душевная красота. Плевали мы на разные ломанья-кривлянья, подавай нам духовную красоту, а не притворство, этикеты! Князья-графы выискались... Была бы душа хорошая – остальное приложится".
Другие оправдываются: "Да нет, мы не князья-графы, но хамство оскорбляет, травмирует, нервную систему расшатывает, так что давайте, товарищи, будем взаимно вежливы".
Конечно, бывает, что за внешней грубоватостью скрывается тонкая и нежная душа. А если бы этой внешней грубоватости, положим, не было, разве тот же человек не выиграл бы в наших глазах? Случается, конечно, и наоборот: хорошие манеры прикрывают черствость и бессердечность. Но тут нужно обращать свое внимание именно на черствость и бессердечие, а не на внешние благопристойные манеры, их прикрывающие.
Наконец, между этикетом и жеманством в сознании некоторых возник знак равенства. Хотя тут – обратная зависимость: жеманничанье часто начинается с невоспитанности".
В каждом обществе отношение к людям выражается в своих правилах поведения. Они составляют часть культуры общества и тесно связаны с общественным строем. В обществах, основанных на угнетении одних классов другими, этикет, с одной стороны, ярко передает отношения зависимости, неравноправия, а с другой,– обычно бывает чрезвычайно усложненным, формальным и лицемерным. Советский же этикет гораздо проще и естественнее, потому что у нас внешнее выражение уважения к людям – вежливость – отражает по-настоящему гуманные человеческие отношения, присущие коммунистической нравственности. Наблюда многообразные проявления этикета, вглядываясь в его подчас неожиданные причудливые формы, не будем забывать об этом важном отличии.
Почет почету розньМожно ли измерять отношения между людьми? Конечно. Есть отношения равенства и неравенства, близкие и далекие, теплые и холодные, легкие, тяжелые, натянутые и т. д. Практически мы все время измеряем их и пользуемся результатами измерений. Но линейка, термометр и даже точные весы в данном случае бесполезны, хотя в принципе человеческие отношения измеряются так же, как и все другое: посредством сравнения; а с помощью этикета выражают результаты измерений.
Вы, наверное, не раз слышали о знаменитой семье венецианских купцов-путешественников Поло, а может быть, и читали повесть советского писателя и исследователя В. Шкловского "Земли разведчик", посвященную Марко Поло. Рассказы Марко о виденном и слышанном во время его долгих странствий составили замечательную книгу "О разнообразии миров", которая живет вот уже семь столетий и, наверное, еще очень долго будет жить, привлекая к себе внимание ученых и людей просто любознательных.
Заглянем в нее и мы.
Вот как описывает Марко Поло пир при дворе пятого монгольского великого хана Хубилая (1215-1294):
На пиру великий хан за столом сидит вот как: его стол много выше других столов; садится он на северной стороне, лицом на юг; с левой стороны возле него сидит старшая жена, а по правую руку, много ниже, сыновья, племянники и родичи императорского роду; а головы их приходятся у ног великого хана; а прочие князья садятся за другие столы, еще ниже. Жены рассаживаются точно так же. Жены сыновей великого хана, его племянников и родичей – с левой стороны, пониже, а за ними, еще ниже, садятся жены баронов и рыцарей. Всякий знает свое место, где он должен сидеть по порядку, установленному великим ханом...
Еду и питье великому хану подают многие князья, а рты и носы у них, скажу вам, прикрыты прекрасными шелковыми да золотыми тканями, чтобы дух и запах не касались пищи и питья великого хана. Когда великому хану пить, инструменты играют, а тут их многое множество; а возьмет великий хан чарку в руки, все князь и все, кто там, становятся на колени и низко кланяются.
После того великий хан пьет, и всякий раз, когда великий хан пьет, повторяется то же самое.
Если бы даже нам с вами совсем ничего не было известно об общественных отношениях в государстве Хубилая, то и тогда мы могли бы судить о них, увидев сцену этого пира. Весь этикет пира у великого хана с поразительной точностью передает неравенство пирующих и ступени этого неравенства. Знаки почтения направлены здесь только в одну сторону, снизу вверх, к вершине той пирамиды, которую венчает собою великий хан. Высота общественного положения человека прямо передается на пиру высотой его места за столом и расстоянием до великого хана, причем "ближе» равно "выше", а "дальше» – "ниже". Существенно и положение справа или слева от него: слева места для женщин.
Этикет подчеркивает, делает наглядным социальное неравенство. Шесть столетий спустя после описанного ханского пира, в одном из глухих городков дореволюционной России наблюдения над тем, кто какое место занимает, заставляют маленького Сережу Кострикова впервые задуматься о неравенстве людей, о лживости религиозной морали. Откроем повесть А. Голубевой "Мальчик из Уржума". Сереже пришлось петь в церковном хоре.
Он заметил, что люди побогаче и понаряднее стояли в церкви впереди. За ними шли люди попроще, а нищие в лохмотьях теснились в дверях, в уголках, а то и на паперти. С правой и с левой стороны около амвона красовались два глубоких кресла, обитые зеленым плюшем, и перед креслами на полу были разостланы пестрые коврики.
Сергей видел, как в воскресенье за обедней и за всенощной эти места неизменно занимали одни и те же люди: два уржумских купца с женами и детьми. Когда поп выносил крест, купцы всегда прикладывались первыми, а за ныли выстраивались гуськом остальные прихожане.
"Почему это так? – раздумывал Сергей.– Нарочно так делают или нечаянно получается?"
Как-то раз утром, перед началом обедни, на купеческий коврик встал подслеповатый старик,– видимо, николаевский солдат,– в военной фуражке с полинявшим верхом и с сучковатой палкой в руке. К нему сейчас же подошел церковный староста и что-то сказал.
Старик заторопился и сошел с ковра.
Сергей, который все это видел, при случае спросил у церковного старосты Чемекова, в чем тут дело.
– У каждого в жизни свое место имеется, малец!
Мертвые и те на кладбище по порядку положены. Кто поважнее да побогаче – к церкви поближе, а бедные могут и подальше лежать, у изгороди. Ну, а здесь как-никак – живые люди, понимать надо! – ответил церковный староста.
Из этого ответа Сергей так ничего и не понял и решил спросить об этом как-нибудь на уроке закона божия у батюшки. Ведь он сам говорил ученикам, что церковь – дом господень и что перед царем небесным все люди равны!
Равны, равны, а одни, небось, в креслах сидят, а другие на паперти топчутся!..
Ценность, относительный вес человека определяются в феодальном обществе сословной принадлежностью, в капиталистическом – богатством и только в социалистическом – подлинными достоинствами человека, его заслугами, его вкладом в общее дело.
Этикет подчинен сложившейся системе ценностей, отражает, закрепляет ее. Принимать этот этикет, выполнять его предписания означает принимать существующую систему ценностей и тем самым признавать себя членом данного общества, В торжественной, траурной и всякой другой церемонии взаимное расположение людей (кто за кем следует в процессии, где сидит за столом и т. д.) легко получает этикетное значение и передает равенство или неравенство участников церемонии, то есть отношения "выше", "ниже", "равный". Если частные лица и могут пренебречь иногда возникающими при этом недоразумениями, то официальные представители коллективов, организаций и тем более государств, например дипломаты, такой возможности не имеют. Ведь проявленная по отношению к ним мера уважения не есть их личное дело. История дипломатии знает немало споров по поводу мест, занимаемых представителями разных стран при исполнении той или иной церемонии.
Иногда дело доходило до вооруженных столкновений. Французский дипломат Жюль Камбон описывает один из конфликтов, возникший при въезде нового посла. По прежней традиции все послы выезжали навстречу новому дипломату и затем сопровождали его к дому, стремясь занять в растянувшейся процессии наиболее почетное место. Это и приводило к столкновениям. "В 1661 году в Лондоне во время въезда шведского посла слуги испанского посла графа Ваттевиля поссорились с лакеями французского посла графа Д'Зстрада и перерезали постромки у его коляски; были пущены в ход шпаги, и много французов, испанцев и англичан было убито на месте".
Лишь постепенно сложились правила современного дипломатического этикета, значительная часть которых связана с установлением и выражением старшинства, или первенства, среди членов дипломатического корпуса. Эти правила, в создании которых важную роль сыграли специальные международные соглашения, получили название дипломатического протокола.
В России в старину почетное место за столом называлось "верхним", а наименее почетное – "нижним". Теперь нам с вами понятно, что эти названия не случайны. В некоторых вариантах былины "Илья Муромец и Соловей-разбойник» поется о том, как вначале Илью Муромца, приехавшего ко двору князя Владимира, не оценили по достоинству: на пиру князь и богатыри посадили его "на нижний конец, на меньшее место". Но вот все узнают о подвиге Ильи, видят плененного Соловья-разбойника, проверяют силу его посвиста, и положение становится другим:
Тут благодарит его солнышко Владимир-князь:
Я дам тебе место рядом со мной, Второе напротив себя, А третье – где тебе слюбится.
Можно привести немало примеров того, что предоставленное человеку место и сейчас служит этикетным знаком отношения к нему. Каждый из нас знает, что уважение к человеку не позволяет "держать его у дверей"; и по сей день нередко выделяется в деревенском доме почетный "красный угол", куда неловко садиться самому (надо подождать, чтобы пригласили). Специальные места предлагаем мы почетным гостям на наших заседаниях, сборах, линейках. Присутствующих на комсомольском собрании ветеранов Великой Отечественной войны и труда обычно выдвигают в президиум, и они садятся рядом с председателем, лицом к залу.
А чем вызван обычай собираться за круглым столом? Конечно, стремлением подчеркнуть равенство всех присутствующих.
Сегодня за круглым столом нередко проходят важные международные встречи, симпозиумы, совещания. Вы наверняка встречали газетную и телевизионную рубрику "За круглым столом".
Если авторы статей и участники передач под этой рубрикой не всегда действительно рассаживаются вокруг реальных круглых столов, то все-таки содержание этого этикетного знака – равенство в общении – сохраняется и здесь.
У всех в памяти замечательный спортивный праздник – Олимпийские игры в Москве. Участники соревнования – это особый коллектив со своими отношениями и своим этикетом. В главном документе Олимпиады – Олимпийской хартии – говорится, что Олимпийские игры "объединяют спортсменов-любителей всех стран в честных и равноправных соревнованиях. По отношению к странам и отдельным лицам не допускается никакой дискриминации по расовым, религиозным или политическим мотивам... Цели олимпийского движения заключаются в содействии развитию тех прекрасных физических и моральных качеств, которые приобретаются в соревнованиях на дружеских полях любительского спорта и в объединении молодежи мира раз в четыре года на великом спортивном празднике, создавая тем самым международное доверие и добрую волю и способствуя созданию лучшего и более спокойного мира".
Дух Олимпиады – дух равенства и дружбы. Его прекрасно выражают главные олимпийские церемонии. Мы помним торжественное открытие Олимпийских игр, парад спортсменов. Харти точно определяет порядок шествия. Первыми всегда идут спортсмены Греции. Это на их земле родилась традиция Олимпиад, на их земле вспыхивает Олимпийский огонь. Они идут впереди, по праву занимая почетное место. За ними движутся спортивные делегации других стран. Они представляют государства большие и малые, включают именитых спортсменов и новичков; различен цвет кожи олимпийцев, различны их одежды; одни делегации многочисленны, в других – лишь несколько человек, но церемония утверждает их равенство, требует равного к ним уважения, и делегации идут в строгом алфавитном порядке: таков этикет Олимпиады. Заключает парад колонна спортсменов страны – организатора Игр, хозяев Олимпиады,– прекрасный знак доброжелательного отношения к гостям! В Москве шествие завершали спортсмены нашей страны. Выделение делегатов Греции вовсе не делает "вес» других участников парада меньшим, так как оно символизирует уважение к олимпийскому движению в целом, ко всей олимпийской традиции. И кому, как не хозяевам, замыкать шествие? Разве в своих домах не пропускаем мы гостей впереди себя? Кроме того, положение хозяев Олимпиады уже само по себе – большая честь!
С алфавитным порядком как знаком равенства мы встречаемся чаще, чем может показаться на первый взгляд. Возьмем, например, хорошо известный вам учебник русского языка для VII-VIII классов. Как и многие другие учебники, он написан не одним лицом, а коллективом авторов. Посмотрите, в каком порядке они названы. Читаем: С. Г. Бархударов, С. Е, Крючков, Л. Ю. Максимов, Л. А. Чешко. Ученые, создавшие для миллионов школьников один из самых главных их учебников, перечне тепы по алфавиту. Это принятый знак равенства, равноправия. Но бывает, что один из авторов выполнил важнейшую часть работы или руководил ею в целом. Нередко в таких случаях его фамилию ставят на первое место, подчеркивая тем самым его особое положение в коллективе. Как видим, и здесь свой этикет.
Мы видим, что с помощью этикетных знаков равенства или неравенства передают далеко не одни лишь сословные отношения. Значение равенства и неравенства имеет такой общий характер, что выражает также различия по возрасту, полу, служебному положению и многим, многим другим свойствам общающихся. Кто первый протягивает руку для рукопожатия, кто кого пропускает вперед, кто кому уступает место, какой следует выбрать знак приветствия или прощания... Решение этих и вообще почти всех этикетных задач связано с оценкой равенства или неравенства положения общающихся.
Давайте рассмотрим одну из таких задач. Допустим, что к вам зашел одноклассник и его нужно познакомить с мамой. Знакомить можно по-разному. Какой из следующих вариантов кажется вам наиболее подходящим?
1. Проходи, Коля. Мама, это Коля, мы сидим на одной парте. (Коле.) Маму Наталией Ивановной зовут.
2. Проходи, Коля. Это моя мама, Наталия Ивановна.
(Маме.) Мы с Колей на одной парте сидим.
Сказано как будто одно и то же, и все-таки эти варианты высказываний неравноценны. Все дело в том, кому представляют нового знакомого. Общее правило, которое сегодня действует с той же обязательностью, что и в прошлом, заключается в следующем: "низшего» представляют "высшему» и только затем (и то не всегда) "высшего» называют "низшему".
Если вы не просто сообщаете маме, кого ведете мимо нее к себе в комнату, не просто информируете Колю о том, что вам попадается на пути ("Здесь у нас книги, это мой аквариум, это мама, там дверь на балкон..."), а знакомите их, хотите сделать знакомыми, то из приведенных вариантов, безусловно, лучше выбрать первый. Второй невежлив по отношению к маме, да и Коля почувствует себя очень неловко, если ему будут представлять взрослого человека. Ведь мама явно "выше". Рост ее здесь, конечно, ни при чем. Маме принадлежит первенство: она значительно старше Коли и женщина, этого достаточно.
Если бы вы знакомили Колю с его ровесницей (например, с вашей сестрой), все равно вначале нужно было бы назвать его. А вот сестренку, которая значительно моложе Коли, вполне можно назвать ему первой.
Первенство старших по отношению к младшим и женщин по отношению к мужчинам принято у очень многих народов. Несколько лет назад в Нальчике, столице Кабардино-Балкарской АССР, вышла интереснейшая книга "Адыгский этикет". Как рассказывает ее автор, советский психолог и этнограф Б. X. Бгажноков, уважение к старшим по давней традиции адыгов выражалось, например, в том, что младший всегда уступал идущему навстречу старшему правую сторону дороги, младший не должен был окликать старшего или задавать ему вопросы. Один из знаков уважения к женщине, сохранявшийся у адыгов до последнего времени, был таким: всадник, встретивший женщину в пути (в поле), непременно спешивался и, оставляя на время любые свои дела, провожал ее до того места, куда она направлялась. При этом поводья он держал в левой руке, а женщина шла справа от него: правая сторона почетнее (сравните это с тем, где сидели женщины на пиру у Хубилая).
Однако встречаются и системы оценок, в которых первенство принадлежит мужчине, он рассматривается как "высший"
по отношению к женщине. Такая система представлена, например, традиционным японским этикетом. Понятно, что она сложилась на основе неравноправного положения женщины в обществе.
И до сих пор она поддерживается многими особенностями общественной жизни Японии.
Как мы видим, в каждом обществе существует своя система оценок, свои правила первенства. Они устанавливаются под влиянием многих причин, но главная из них – особенности общественного строя. Выдающаяся революционерка, видный партийный и государственный деятель Александра Михайловна Коллонтай (1872-1952) родилась в семье, ведущей свою родословную от знаменитого псковского князя XIII в. Довмонта. Отец рассказывал ей, что когда кто-либо из его рода въезжал в псковский монастырь, то монахи звонили во все колокола. И маленькая Шура очень хотела попасть в Псков, чтобы услышать, как древние колокола Пскова зазвонят в ее честь.
Прошло полвека. Октябрьская революция, для победы которой много сделала сама Коллонтай, уничтожила дворянские титулы, сословные привилегии, а с ними – и прежнюю систему первенства. Укреплялась новая система человеческих отношений, возможностей, измерений. Александра Михайловна Коллонтай завоевала глубокое уважение и любовь людей не древним происхождением своего рода, а честной, пламенной жизнью революционера, огромным непрерывным трудом на благо людей. И ее известность, знатность-это знатность замечательного трибуна и дипломата, знатность первой в мире женщины-посла – посла Советского Союза.
В драме Ариадны и Петра Тур "Чрезвычайный посол» (по ней снят известный фильм "Посол Советского Союза") отразились отдельные эпизоды из жизни А. М. Коллонтай и ее работы в качестве посла. Есть там и такая интересная сцена. Король одной из стран Северной Европы готовится принять первую женщину-посла Кольцову. Придворный этикет требует, чтобы посол сто разговаривал с сидящим на троне королем. Однако послом впервые оказывается женщина, а разговаривать сидя со стоящей женщиной – невежливо. Король взволнован. "Какая нелепость! – восклицает он.– Наши архаические протокольные нормы лишают меня права на элементарную вежливость, принятую даже у полинезийцев! Я не могу предложить даме сесть!"
Стоит обратить внимание на противоречивость сложившейся ситуации: Кольцова-женщина и Кольцова-посол оцениваются по-разному, а этикетный знак может быть выбран только один.
Не следует думать, что подобные трудности при выборе этикетного знака возникают редко, лишь в каких-то совершенно особых случаях, в необычных ситуациях. Вовсе нет! Человеческие отношения сложны и многосторонни, и измерения каждой из сторон не обязательно должны давать один и тот же результат. Поэтому выбор этикетного знака – это не механическое решение задачи по готовой, заранее известкой формуле. Принятые в обществе системы оценок чаще всего подсказывают лишь общее направление выбора, стратегию действий, а конкретное решение человек каждый раз принимает сам.
Этикетная стратегия советского общества, как мы видели, наиболее естественна и проста. Старшинство, первенство прежде всего определяются у нас личными заслугами человека перед обществом, его моральными и трудовыми качествами. Второй важный признак этой стратегии – уважение старости, учет возраста человека. Это наиболее гуманная, социалистическая стратегия.
О чувстве дистанцииИзвестно, что среди своих и со своими мы ведем себя по-другому, чем с чужими.
Общение своих – это общение людей, которые хорошо знакомы, близки друг другу и при этом связаны неформальными отношениями. Главными в общении этого типа являются чисто личные взаимодействия и личные свойства людей.
Примером связей "безличных", формальных могут служить обычные контакты между кассиром и теми, кто пользуется его услугами. Когда мы покупаем в кассе билет, для нас, как правило, несущественны особенности кассира как человека. Неважно, стар он или молод, мужчина это или женщина, какие он любит книги, откуда родом, щедр он или скуп и так далее. Важно лишь то, что в обмен на определенную сумму он выдает необходимый нам билет. В свою очередь, и для кассира в принципе безразлично, кто покупает у него билеты. В театральной кассе мы для него просто зрители, в железнодорожной – пассажиры.
Эти отношения так просты и безличны, что иногда роль кассира может выполнять и автомат, а некоторые кассы устроены таким образом, что сквозь маленькое окошечко кассир и покупатель почти не видят друг друга, и это не мешает одному продавать, а другому покупать билеты. Все действия кассира и покупателя – это действия чужих, они стандартны, точно определены ролью кассира и покупателя в ситуации приобретения билетов. Таков формальный тип отношений.
В данном случае "формальный» вовсе не значит "плохой".
Формальные отношения во многих случаях просто необходимы.
Например, те, кто стоят в очереди у кассы, едва ли будут довольны, если кассир, узнав в одном из них своего знакомого, выйдет за пределы необходимого формального поведения, перейдет на личный контакт и на время перестанет исполнять свои обязанности кассира.
Общаясь с чужими, обычно строго соблюдают все требования этикета, и чем более далекими являются друг другу люди, тем более это необходимо. Напротив, имея дело со своими, мы знаем, что отношения прочно закреплены всей нашей жизнью и полностью исполнять предписания этикета поэтому оказывается не столь обязательным. Нередко именно нарушением общих этикетных правил мы подчеркиваем особую близость и неформальность своих отношений – отношений, настолько ясных, несомненных, что намеренные отступления от нормы воспринимаются как подчеркивающая эти отношения шутка.
Есть, конечно, и специальные средства, этикетные метки, с помощью которых выражают отношения своих. Так, давно замечено, что общение между своими допускается на значительно меньшем расстоянии, чем между чужими. Конечно, свободно выбирать расстояния нам удается далеко не всегда: в узком проходе, в толпе, на переполненном людьми пляже, в зрительном зале эти расстояния зависят не только от наших желаний. Но там, где выбору ничто не мешает, они хорошо передают степень близости людей. Поэтому каждому необходимо иметь и развивать в себе чувство дистанции, своеобразный этикетный глазомер.
Вот хорошее упражнение. Рассмотрите эти два рисунка.
Они различаются расстоянием между ребятами. Как вы думаете, на каком из рисунков переданы отношения "своих"? Что можно сказать о ребятах по другому рисунку? Это отношения "чужих» или неопределенные?
Почему вы так думаете?
Теперь попробуем мысленно пересаживать ребят. Глядя на второй рисунок, представляйте первого мальчика находящимся все ближе и ближе ко второму, который сидит с краю. В какой момент появляется уверенность, что они "свои"? А если, не меняя положения ребят, воображать скамейку то более короткой, то более длинной, как это повлияет на оценку обстановки?
Догадались, почему это происходит?
"Посадим» между ребятами еще двоих. Как оценить отношения в этом случае? А если совсем не оставить на скамейке свободных мест?
На то, как мы воспринимаем расстояния, сильно влияют возможные преграды между партнерами по общению. Обычно они играют роль коэффициентов, увеличивающих значение расстояния.
Одинаково ли, например, проходит общение с библиотекарем, стоящим за стойкой, которая совершенно отделяет его от зала с читателями, и с библиотекарем, работающим без стойки, в самом зале, где к его рабочему месту можно подходить с разных сторон и где сам библиотекарь в любой момент может оставить стол и оказаться рядом с нами? В зале второго типа общаться с ним, конечно, гораздо легче. Здесь разговор скорее делается живым и откровенным, не ограничивается одной лишь регистрацией книг.
Еще более важным знаком, чем само расстояние, являются его изменения: движения в сторону партнера или от него. Переходя от формальных, отчужденных отношений к более близким, мы обычно придвигаемся к партнеру и соответственно уменьшаем силу голоса, меняем интонацию и тембр, делаем его более глубоким, богатым. Желание занять более отчужденную позицию вызывает движение от партнера (часто бывает достаточно уже одной демонстрации намерения совершить такое движение). При этом мы нередко принимаем более напряженную позу, часто громче, отчетливее произносим слова, но одновременно обедняем тембр.
Отношения близости и отчужденности хорошо передает наша речь. Помните повесть советского писателя А. Алексина "А тем временем где-то..."? Шуру во время войны потеряли родители.
Двухгодовалым малышом взяла его Нина Георгиевна из детского дома, воспитала, стала ему настоящей матерью. Когда мальчику шел уже шестнадцатый год, нашлись, наконец, его родители.
К несчастью, они оказались жестокими, эгоистичными людьми.
Родители убедили Шуру, что с Ниной Георгиевной теперь нужно порвать и чем решительнее, тем лучше. Выбрав момент, когда Нины Георгиевны не было дома, Шура явился забрать свои вещи. Тут и познако?,1ился с ним герой повести Сергей. Слушая рассуждения Шуры, Сережа ясно увидел, что тот уже отказался от Нины Георгиевны, предал ее и поэтому говорит теперь о ней, как о чужом человеке: "Нину Георгиевну он четко называл Ниной Георгиевной, хотя раньше,– мне это неожиданно пришло в голову,– конечно, называл ее мамой. Он ни разу не сбился, не назвал ее так, как раньше". А. Алексин тонко чувствует, как с помощью слова люди меняют дистанцию общения. Писатель помогает нам заметить это важное свойство речи. Героя его повести "Домашний совет» все зовут Саней, Санечкой. Но иногда, в особые моменты его жизни, папа и учительница, которые лучше других понимают мальчика и верят в него, одинаково говорят ему: "Друг мой!» И Сане это не кажется высокопарным. Обращением "друг мой» подчеркиваются доверие и близость уважающих мальчика взрослых.
Умением различать степени близости и в нужных случаях переходить от одной тональности общения к другой должен владеть каждый культурный человек. Встречаются, однако, люди, которые плохо чувствуют границу между отношениями "свой» и "чужой» или по разным причинам не хотят ее замечать. Они во всех ситуациях стараются свести общение к единственному удобному для себя типу, не обращая внимания на то, хочет общаться в этом ключе партнер или нет. Человеком такого рода рисует Н. В. Гоголь своего Ноздрева.
Вот как происходит его встреча с Чичиковым в трактире на столбовой дороге:
– Ба, ба, ба! – вскричал он [Ноздрев] вдруг, расставив обе руки при виде Чичикова.– Какими судьбами?
Чичиков узнал Ноздрева, того самого, с которым он вместе обедал у прокурора и который с ним в несколько минут сошелся на такую короткую ногу, что начал уже говорить "ты", хотя, впрочем, он со своей стороны не подал к тому никакого повода.
– Куда ездил? – говорил Ноздрев и, не дождавшись ответа, продолжал: – А я, брат, с ярмарки.
Поздравь: продулся в пух! Веришь ли, что никогда в жизни так не продувался. Ведь я на обывательских приехал! Вот посмотри нарочно в окно! – Здесь он нагнул сам голову Чичикова, так что тот чуть не ударился ею об рамку.– Видишь, какая дрянь! Насилу дотащили, проклятые...
Общение на "ты", выбор приветствия, какое употребляют давние знакомые ("Какими судьбами?"), руки, расставленные как бы для объятий, фамильярные "Ба, ба, ба!» и обращение "брат", невнимание к партнеру (задаст вопросы и не ждет ответа, говорит прежде всего о себе), разговорные и просторечные слова, касание ("нагнул сам голову Чичикова") – все это указывает на отношения вполне своих. Между тем Чичиков, как мы знаем, "не подал к тому никакого повода".
Как точно заметил Гоголь, ноздревы проявляют себя рано:
"Они называются разбитными малыми, слывут еще в детстве и в школе за хороших товарищей и при всем том бывают весьма больно поколачиваемы. В их лицах всегда видно что-то открытое, прямое, удалое. Они скоро знакомятся, и не успеешь оглянуться, как уже говорят тебе "ты". Дружбу заведут, кажется, навек: но всегда почти так случается, что подружившийся подерется с ними того же вечера...» "Ноздрев долго еще не выведется из мира",– предупреждал писатель, и он, кажется, прав. Стоит подумать, нет ли и в нас чего-то от Ноздрева, различаем ли мы человеческие дистанции, научились ли понимать, какие отношения наиболее удобны для тех, с кем мы имеем дело.
Естественно, что отношения "своих» чаще встречаются среди равных. Большие различия в возрасте, общественном положении и иное неравенство обычно ведут к отношен