МАТЬ И СЫН 1 ОТЕЦ И ДОЧЬ 3 ОБО ВСЁМ 3 ЖЕНЩИНА, КОТОРАЯ ХОТЕЛА ЖИТЬ 3 ПРОДОЛЖЕНИЕ ОБО ВСЁМ 3 РОДИТЕЛИ И ПОЛОВИНКА 3 СНОВА ПРОДОЛЖЕНИЕ 3 ИСТОРИЯ МОЕГО ЗАРАЖЕНИЯ 3 ИСТОРИЯ ЕЁ ЗАРАЖЕНИЯ 3 ПЕРВЫЙ СОН 3 ПРОДОЛЖЕНИЕ 3 ВТОРОЙ СОН 3 ТРЕТИЙ СОН 3 ПРОДОЛЖЕНИЕ 3 СКАЗКИ 3 УРОК МИРА 3
Мать и сын
– Сынок, ты ещё не знаешь женщин, на что они способны. Я твоя мать, и волей-неволей я буду спокойна за тебя только, если твоя жена окажется хорошей женщиной. Я бы не хотела, чтобы чужая женщина утащила моего сына.
– Мама, есть женщина, чужая для тебя, но для меня своя. Она моя половинка, а ты мать, и ты не моя половинка. У тебя есть своя. А я никогда и не был с тобой, поэтому ты не можешь меня отдать, отпустить. Ты мне мать. В моих мечтах тебя нет, там другая женщина. Любовь – это то, что даёт нам Бог, чтобы мы были счастливы. Как право на счастье, как входной билет. У каждого она только одна. Я не могу отдать тебе то, что предназначено другой. Ты никак не хочешь это принять. Тогда, в семь лет, когда ты пришла домой и сказала "Хорошо ведь когда мама дома" и увидела по моим глазам, что это не так, почему ты не захотела принять то, что я могу быть счастлив без тебя? Ведь это моя жизнь, и если дети счастливы, разве это не должно радовать родителей? И я хочу сказать тебе, что моя половинка не будет тебе дочерью. Ты можешь мне сейчас не поверить, думать, что это мы ещё посмотрим.
Я знаю, ты хотела тогда, чтобы родилась девочка. Ты говорила, что будет девочка, я помню. Ты ждала её, хотела стать счастливой, с ней. Думала, что дочь сделает тебя счастливой, поймёт тебя и будет любить. Но родился ещё один мальчик. И ты до сих пор хочешь дочку. Ты ходила в школу, "посмотреть, не обижаю ли я девочек". Это был повод. Я тебе позволил это сделать. Ты посмотрела на этих девочек в школе, которые, как им кажется, влюблены в меня и думаешь теперь, что одна из них могла бы стать тебе дочерью. Твоя мечта почти сбылась, да? Но этого не будет.
– Ты неблагодарный сын. И ты совершенно не понимаешь меня.
– Дело не во мне. Просто ты несчастна, мама. Ты думаешь, что я могу сделать тебя счастливой, приведя тебе эту самую дочь, такую, о какой ты мечтала. Раз уж она не родилась. Но ты ошибаешься, думая, что дочь могла сделать тебя счастливой. Ведь она такая же как ты, тоже хотела бы быть счастливой. В её жизни был бы человек, которого бы она любила, который был бы для неё всем. А где в этой картине мира ты? Её счастье было бы не в тебе, так же как и своё ты не ищешь в своей матери. И если бы тебе действительно было дорого её счастье, то ты бы постаралась, чтобы тебя в её жизни было как можно меньше, чтобы не навредить ей, не запутать. Тем более, что твоя дочь была бы доверчива, думала, что ты желаешь счастья. Ведь ты не стала бы говорить ей, что хотела сама быть счастлива? Ты и не подумала бы, что твоё счастье и её, это будут разные, и возможно даже несовместимые вещи, для тебя это было бы больно. Если бы у твоей дочери хватило воли, она бы попыталась быть счастливой, а если нет – пыталась бы тебе угодить. Это так трудно – решиться быть счастливым. Это как быть королём. Приятно представить, что ты король, но трудно им быть. А маленькой девочкой быть легко, хотя никто не хочет себя представить ей. Маленькие девочки несчастны, они хотят помочь родителям, а не себе, угодить им. Они думают о них, и они у них в рабстве. Это как я сейчас, я ведь тоже хочу тебе помочь, а правильно было бы не делать этого. Меня задело, что я неблагодарный сын. Я знаю, что у меня хорошие родители, хорошие люди. И я боюсь сделать что-то не так в отношении них. Они родили меня, кормили. И я чувствую свой долг перед ними, боюсь быть неблагодарным. Я сидел тут недавно и считал, сколько съел вашего хлеба и так далее, сколько я должен вам отдать. Мне стыдно, что я не могу вам это отдать сейчас. А хочу. Я признателен вам за всё, но не хочу быть в долгу. У меня впечатление, что на всё это я не имел права, что всё это образует долг перед вами. И я пытался понять, какой. Если бы я мог отдавать вам сразу все эти деньги, был бы у меня моральный долг перед вами, кроме того, что за то, что вы меня родили на свет? И мне показалось, что да, что родители от меня ещё чего-то хотят, для себя. Это очень страшно. Они хотят, чтобы я был ребёнком, отдал им свою взрослость в обмен на что-нибудь. Они хотят, чтобы я был орудием их воли.
Потому что они несчастны. Они хотят, чтобы ребёнок сделал для них то, что сделает их счастливыми. Воплотил их нереализованные мечты. Мама, я был очень расстроен, когда из роддома приехал мальчик. А ты? Ты ведь ничего не сказала. Ты ожидала девочку. Я вижу, что внимания к брату с твоей стороны очень мало. Мне кажется, ты тоже была расстроена. Но ведь родители любят детей, любых? А как быть со своей мечтой? И ты посчитала, что мальчики приведут тебе дочек. Но, мама – девочка, с которой ты пока не знакома, как и твоя дочь, которая у тебя не родилась, любит другого человека, меня. Как же она сделает счастливой тебя? Мы с ней не сможем этого сделать. А главное – не захотим даже пытаться. Потому что мы знаем, что не можем этого. Мы можем только сами быть счастливы и пусть это радует тебя, если возможно.
У тебя есть твоё собственное счастье, так же как и у нас. Я не знаю, где оно. Но я знаю, что ты не любишь отца, а он тебя. А знаешь, почему вы вместе? Ты ведь его никогда не любила. Какой бы он ни был человек, но он не мужчина твоей мечты. Он тот, кого ты хотела показать своему отцу, чтобы что-то доказать. Доказать, что ты не маленькая девочка. Ты выполняла желание своего отца, выбрала мужчину по его программе. Он ведь хотел сына, никогда не скрывал этого. А у него было две дочери. Помнишь, тебе было 13 лет, ты хотела быть королевой, ещё не верила, что это возможно. А за тобой, вернее за вами с сестрой и матерью вдруг начал бегать с топором твой собственный отец. Вы убегали, прятались. Ты уехала из дома в 14 лет, в другой город, "жить отдельно". Поступок, как может показаться. Но нет. Ты хотела быть королевой, да ты и была ей, но тебе стало страшно. Ты стала убегать от своего страха. И превратилась в маленькую девочку. Убежала подальше от своей жизни.
Отец устроил этот цирк для тебя. Он видел, что ты взрослая. И он показал тебе страх, через который ты не смогла пройти. А он был выше этого страха. И ты оказалась в зависимости от него. Ему это было надо, ведь он когда-то тоже женился не по любви. Он думал, что у него будет сын, и это сделает его счастливым. А у него были две дочери. Все мы знаем, что счастье детей – не в нас, их родителях, а в других людях, но мы не хотим, чтобы они уходили. И в тот момент, когда ребёнок готов уйти совсем, просто ему страшно, и он обращается к родителям из своей слабости – за помощью, советом, возникает огромное желание его "приручить", превратить в свой орудие. Это только звучит страшно, но это сплошь и рядом. Ведь родители хотят быть нужными детям, в их жизни. В этот момент принять им бы принять решение быть ненужными. Ведь детям нужно всего лишь указать дорогу к счастью, туда, где нет родителей, где нет их власти. А как же родители, их мечты, их счастье? Вот и не хотят они выпускать добычу, когда дети приходят к ним в сомнениях. Бог даёт тебе любовь, а дьявол – сомнения. Пойди у них на поводу – и окажешься в аду. Ты же сомневалась в себе, когда убегала от отца. Думала, что ты наверное ты всё-таки маленькая, значит, надо бежать, а вот станешь большой и такого не будет. Да и трудно быть королевой, ты ведь это тоже понимала, это ответственность. И ты сомневалась, что справишься с ней. Это был просто выбор. Ты сама не захотела остановиться и сказать своему папе "Руби меня. Я умру за свою семью и своё счастье!", отказалась. Ты не готова была умереть прямо там. Потом ты доказывала, что не маленькая. А ведь у тебя уже всё было, человек рядом. Ты хотела сначала стать взрослой, а потом уже к прийти к нему. До твоего страха всё было проще, уже была королева – ты. А страх закрыл его от тебя, как железная дверь, ключ от которой забрал твой отец.
Помнишь, я спрашивал у тебя "мама, почему ты говоришь "наши" про своих родителей, а про родителей отца так не говоришь?" "Так ведь чайничек тоже наш, сынок". Вот она, твоя зависимость. Ты всё ещё маленькая девочка. И просто выполняешь заложенную в тебя тогда программу. По реализации бредовых идей твоего отца, относительно его собственного счастья, к которому ты не имеешь никакого отношения.
У папы было то же самое. Он попросил деньги на школьный праздник. А его мама сказала, что он "ещё маленький". Дети так доверчивы. И не думаешь, что у твоей матери ты третий мальчик, а она хотела девочку. Она ведь тоже вышла замуж не по любви. Что она подумала, когда это оказался мальчик? А потом был ещё один мальчик. Сколько можно мальчиков. Отца задело, и он уехал в другой город, перечеркнул всё. Он не хотел быть маленьким, но для этого нужно было пройти через страх, он же от него убежал. Он поверил, что маленький, что большой сам зарабатывает себе на жизнь. И решил доказать – себе, конечно – что он большой. В него вложили программу не его жизни. Нужно-то было не бояться, не думать о том, что он маленький, а в экстремальной ситуации бороться – за себя и свою семью. Не верить родителям.
А потом вы ещё говорили, что "по собственному желанию". Прекрасно знали, что это неправда. Вы и сами хотели бы узнать ответ на этот вопрос в тот момент, вас что-то беспокоило. Потому что вы все – зомби. С бессмысленными штампами в паспортах. Которые свидетельствуют лишь о том, что вы выполнили чужую волю. У вас нет своего голоса, вы от него отказались. Вы как те заколдованные птицы, которые молча летают над мёртвым озером. И вы не знаете, что такое семья. Вы – маленькие дети, которые её не заслужили. Не заслужили свою семью, своё счастье. Вы стоите перед своим страхом, словно перед стеной. Вы не решились быть со своими половинками или хотя бы просто остаться собой, взрослыми, не превращаться в маленьких детей. Поэтому вы несчастны. И вы всю жизнь стоите перед этой страшной стеной, думая, что потом, после жизни, вы будете счастливы. Но за что вам счастье на том свете? За вашу трусость на этом?
И вы все монстры по отношению к своим детям. Вы действительно страшные люди по отношению к ним, совершенно безжалостные механизмы. Что ещё хуже – вы коварны. Ваши намерения совершенно не видны. Вы даже похожи на настоящих, ответственных родителей. Но в критической ситуации всё прекрасно видно. Вот как сейчас. Полчаса назад ты была мама, а сейчас ты сидишь напротив и говоришь, что я – неблагодарный сын. Ты пытаешься меня использовать и не скрываешь этого. Ведь вы рожали детей, чтобы они – что? Вы боитесь себе признаться. Но я тебе и так скажу. Реализовывали ваши бредовые идеи насчёт вашего счастья. Кому-то для этого нужны мальчики, кому-то девочки. В тот момент, когда дети слабы, уже готовы стать взрослыми, но обращаются к вам в сомнениях – в этот момент вы впиваетесь в них как пауки, впрыскиваете этот свой яд и тащите в свою паутину. Это как сделать своих детей счастливыми вы не знаете, вернее и не хотите знать, вам не до этого. А для того, чтобы понять, куда их ужалить, чтобы утащить в паутину, вам не нужно ни психологического ни педагогического образования. Кто-то защищает, кто-то запрещает, кто-то пугает, кто-то поощряет, кто-то дарит подарки. Вы действуете по ситуации, всегда по-разному, но всегда очень точно выбираете куда ударить. И результат один: вы превращаете их в маленьких детей. Вы как компьютеры, заражённые одним и тем же вирусом, который постоянно себя воспроизводит. У детей есть жизнь, а родители её отнимают, убивают их. И ты тоже сейчас хочешь отнять мою – но у тебя это не получается, ты злишься. Не получается, потому что я хочу жить, это мой выбор. Я знаю, что это такое, благодаря ей. Мой самый близкий человек – она, а не ты. И она не будет средством воплощения в жизнь твоих фантазий насчёт дочери. Хочу быть свободным от всего этого бреда, чтобы у нас с ней была счастливая семья, пусть даже будет первая в мире. А тебя я не могу сделать счастливой. Это можешь только ты сама.
Отец и дочь
"Папа, а я буду жить?" "Дети живут, дочка, когда живы их родители, когда у них всё хорошо". "А моя семья?" "Будет и твоя семья, ты ведь не всегда будешь маленькой девочкой. Конечно, ты встретишь того, кто нужен. И это будет хороший человек". "Конечно, встречу. Вот увидишь, ты будешь очень доволен. Тогда я буду жить?" "Дочка... что? Ты знаешь, мне кажется, я проснулся от какого-то сна. Я не знаю, дочь, будешь ли ты жить. Я ничего не знаю о твоей жизни. Я вдруг понял удивительные вещи о своей, и хочу тебе рассказать. Я понял сейчас, что не любил маму. Я её уважаю, но не чувствую себя счастливым рядом с ней. Мне чего-то не хватает. Кажется, я понял чего. Мне хочется вернуться в детство, оно там. Вернее, не в детство, а в мою прошлую жизнь, до сна. Там была одна девочка, которая мне нравилась, я пригласил её тогда в кино, и она даже согласилась, а мне нечего было надеть, и я... в общем, я не пришёл. Она меня там прождала, а мне потом было стыдно ей сказать правду, а врать не хотелось, и я её избегал, проходил мимо. Мучился несколько дней, потом решил сказать маме, что вот мол, есть одна девочка, которой я не нравлюсь – стеснялся сказать как есть. А она сказала тогда, ну что ж, есть, наверное, и другие. Мне тогда было больно, но стало вдруг легче, ведь правда были и другие, а я как-то не обращал на них внимания, думал только о ней. Всё как-то стало проще. Хотя было грустно. Но я был уверен, что всё образуется. Ты понимаешь, эта девочка, она была какая-то особенная, хорошая, что ли, мне с ней было хорошо рядом, легко. Так интересно, дочь, до этого я хотел пригласить её в кино, наверное, год или больше. Но я решил, что всё это детство, что я что-то придумал себе несерьёзное, ну в общем я перестал с ней общаться, вроде как на время. Мне нужно было не слушать мать, не верить, что другие есть, взять на себя ответственность. Да ещё и про штаны ей всё объяснить. Что-то мешало, какая-то неуверенность, я решил, что пока не готов, сначала нужно стать тем человеком, который способен заработать на штаны. И осталась какая-то обида на неё, эту девочку. Поэтому хотелось доказать, что, другие, правда, есть. Что я могу в жизни обойтись без неё. Трус я был. А ещё я потом всё время вспоминал то, что моя мама сказала и невольно думал про каждую, а вот про неё она бы тоже сказала, что есть другие. Хотелось выбрать такую, чтобы других не было. И я выбрал твою маму. То же самое ощущение было, тоже легче стало. Нашёл. Мне ещё казалось, что мама, твоя, защитит меня от моей. От этого дискомфорта – есть, нет других, доказывать что-то. Страх был. Ты знаешь, дочь, я в первый раз задумался после свадьбы. Нужно было строить планы, а у нас не было никаких планов, и я подумал – а зачем вообще всё это, зачем мы вместе. Вспомнилась эта девочка, подумал, где она сейчас. Хотя нет, ты знаешь, страшно сказать, но я женился словно на ней. Странно так, получилось вот что: мне хотелось, чтобы всё побыстрее закончилось и когда меня спросили – "по собственному желанию?", это был самый неприятный момент во всём. Но мне не хотелось, чтобы было не по собственному, и мне кажется, я представил тогда её, стоящую перед кинотеатром в ожидании меня, вот эту лёгкость, не ту, которая была, когда я встретил маму, а другую, из детства, то ощущение. Жить, что ли захотелось, не знаю, я даже улыбнулся тогда и сказал "да". А потом, после всего родилась твоя сестра, потом ты. Я думал, что у меня будет сын, причём первым ребёнком. Хотелось сына. А он не родился. Почему-то от этого было грустно. Я только сейчас задумался, а вот если бы она была рядом тогда, так ли важен был для меня сын. Думаю, что нет. Да и вообще я думаю, что других не было. Не знаю, почему. У меня такое ощущение, что я всегда это знал, но всегда скрывал от себя. Ты понимаешь, дочь, в этом сне, который был, я ожидал, что этого сына приведёшь мне ты, хотелось словно наставить тебя на истинный путь, показать, что такое настоящий мужчина, как-то передать этот образ. И страшно стало от мысли – а вдруг, она сама знает, что ей надо, причём что-то другое. В это не хотелось верить, я становился вроде как не нужен тебе, а потом ещё мысль – а вдруг у неё и так всё есть. Я тут же вспомнил всю эту историю, и вот, проснулся. Такое ощущение, что у меня могла быть совершенно другая жизнь. А у меня её словно отняли. Верни меня туда, и я бы пошёл в кинотеатр без штанов. Может быть, это была любовь? Я вспоминал эту девочку всегда с какой-то досадой из-за всей этой истории, но был какой-то образ, я её всё-таки не мог забыть. Она словно была всегда рядом. Как будто я прошёл все эти препятствия, и она рядом.
У тебя сейчас минута слабости при выборе – жить или идти у кого-то на поводу. Ты спрашиваешь у меня, но это же твоя жизнь. Мне кажется, родители могут быть очень жестоки в такие моменты по отношению к своим детям. Вот как моя мама – зачем она сказала так. Я не возлагаю ответственность на неё, но всё-таки – зачем? Родители в такие моменты могут убить ребёнка одним словом – когда он готов жить, но боится и раскрывается перед ними. И более того, убивают. Это как программа, заложенная в людях – в определённый момент убить своего ребёнка, перехватить управление над ним – когда он готов окончательно стать взрослым. Зачем-то это делают. Как-то глупо. Получается что-то вроде того как когда птенец хочет уже лететь, то его удерживают, причём как-то так, что он уже и не летит, а ведёт дальше жизнь птенца, причём с виду является взрослой птицей. А всё наоборот – он был взрослым, просто физически не дорос, а потом, когда дорос, у него изменили что-то в его голове. И он так и сидит на краю скалы, ни разу не взмахнув крыльями. Всё это я сейчас понял. А ещё я понял, что не хочу тебя убивать. Что с той женщиной я был бы счастлив, поэтому мне нет смысла убивать тебя, хоть ты и подставляешься, мне ничего от тебя не надо. А вот тебе есть смысл, так сказать, "убить" мой авторитет – в твоей голове. Может быть, у тебя есть что-то подобное тому, что было у меня, и чего ты тоже боишься. Дай Бог. Мне кажется, это и есть жизнь, что больше и нет ничего в ней. Но в своей жизни все решения принимай сама. Не думай о том, что понравится мне или маме или ещё кому-то. Выбирай сердцем – куда оно зовёт, где счастье. Остальное неважно. Не слушай никого. Может быть, кто-то появится, кто захочет тебя поработить, когда тебе будет страшно – возьмёт на себя ответственность за твоё будущее, точнее сделает вид, и ты захочешь пойти у него на поводу, обязательно будет соблазн, захочется уйти от страха. Не делай так. Не сотвори кумира. За твою жизнь отвечаешь только ты. Пусть в твоей жизни всё будет по собственному желанию".
Обо всём
– Несколько фантастична эта история, чтобы он, вот так, представлял другую...
– Почему? У него же спросили о его собственных желаниях. Он хотел тогда сходить с ней в кино, это было его собственное желание. Он тогда избежал этого желания, спрятался за то, что нечего было надеть.А этот вопрос озадачил его, он и не понял, что это самое главное во всём. Подсознательно вход в ЗАГС был принят этим человеком за некие «врата» – туда, где его ждём его счастье. Вопрос-то был в лоб. Эти врата были как дверь в рай, главное – войти туда, решиться пойти в ЗАГС, а там уже будет счастье. Весьма странно когда уже в раю, просто перед тем, как поставить печать, что ты в раю, у тебя спрашивают, по собственному ли желанию ты здесь оказался.
– И в этот момент у человека есть шанс проснуться?
– Ну да, понять, что в ЗАГС – по собственному, а в брак с этим человеком – нет.
– В данном случае, по воле его матери.
– Получается так. Причём мать не выражала свою волю явно, она словно запрограммировала его – на поиски такой женщины, которая будет удобна ей. Хотя он сам обратился к ней за помощью.
– Не должен был?
– Не должен был. У него было своё сердце, оно всё знало. Мать ничего не знала о его жизни, и ничем не могла ему помочь, кроме как не вмешиваться вообще.
– Можно назвать это развращением?
– Так и есть.
– Как в сказках – иди, не оборачивайся. Тот, кто оборачивается, пропадает?
– Поворачивается, а точнее, разворачивается в своём движении на сто восемьдесят градусов, уходит от своего страха и счастья. От супруга к родителю, от жизни к смерти, от своих приоритетов к чужим. Страх – попытка его избежать – бегство к родителям – предложение от них «защиты» – принятие этого предложения. Кстати, одним из таких страхов может быть страх огорчить родителя. Просто сделать ему плохо и больно.
– Ответственный родитель в этой ситуации должен оттолкнуть ребёнка?
– Предоставить ему самому решать свои вопросы. Не карать его за то, что он обернулся или как в том тексте – не убивать. У детей всегда есть отношения с родителями. В раннем детстве родители воспринимаются как очень хорошие значительные люди вне жизни ребёнка, от этого нужно перейти к восприятию их как равных, вне его жизни с благодарностью за рождение. Этот переход совершается резко. В этот момент, когда нужно идти вперёд, отрываться от них и жить самостоятельно, перед ним крокодилы, бегемоты, обезьяны, кашалоты детской психологии – что угодно. Ребёнок может обернуться, поддавшись страху. Хочется, чтобы от них защитил папа. И принять его защиту. Так возникают отношения подчинения вместо равенства, родители теперь хорошие значительные люди, но уже в жизни человека. Так человек становится маленьким ребёнком, от страха. Вместо того, чтобы начать полноценно жить.
– В решающий момент.
– В тот момент, когда, казалось, должно было начаться счастье.
– Семья?
– Да, семья. Оборачиваясь, человек, уже склоняется к выбору разврата вместо семьи. Задача родителя в этот момент – не способствовать этому. Пусть решает сам.
– А развращают всегда родители?
– Страх. Но самый большой страх всегда внушает родитель. Однако рано или поздно возникает новый, более сильный страх, и от него хочется убежать к тому, кто наиболее силён.
– И это безответственно?
– Безответственно, ответственно лишь идти через него. К семье. В семье родителей нет. А настоящая семья легко проверяется в экстремальной ситуации. Ведь кого будет спасать ребёнок в такой ситуации? Пожалуй, что свои игрушки, они ему эмоционально близки. И кто ещё их спасёт? Если рядом с ним эмоционально близкая девочка, то будет спасать в первую очередь её. И это здоровое отношение к семье.
– То есть жену, а не маму?
– Мама – это мама, а они-то вместе. А вот если через двадцать лет мужчине эмоционально более близка мать, и он будет спасать её, или даже просто потому что она у него одна, а не молодую женщину рядом, которая может быть заменена, это не семья. Интересно, что мать не протестует против такого и искренне считает, что она в жизни сына должна быть важнее жены. Ведь она действительно одна, она желает сыну добра, только она его понимает и т.д. и т.д. Вступает в конкуренцию с женой.
– Зачем?
– Потому что она несчастна, и, видя в сыне молодого мужчину, желает реализовать себя в нём – то, что осталось не реализовано.
– То есть прожить, наконец, свою жизнь. По сути, она думает о себе, пытаясь найти счастье в сыне.
– О себе, о своей семье – которая не сложилась. То, что сыну нужна другая, она понимает, но хочет быть нужной и хочет, чтобы эта другая была похожа на неё, увидеть как она себя реализует – хотя бы со стороны, помочь.
– Но ведь в жизнь сына мать не может войти просто так, без его разрешения?
– Не может. Помните, как в Снежной королеве Кай привязал свои санки к саням Снежной королевы? И то же самое в этой истории, о которой мы говорили. Зачем говорить матери о том, что и так ей ясно, например, «ты не моя половинка»? Значит, он сам хотел эмоциональной связи с матерью. Какого-то другого характера, как ему кажется.
– На этом и попался?
– Он же сам говорит там дальше, что ему стыдно перед родителями. Что он может быть неблагодарным. Ему хочется быть благодарным. Окажись он в этот момент на необитаемом острове, ему пришлось бы бороться за своё выживание, и подобных мыслей не было бы в голове. Он хочет, чтобы мать была довольна им, чтобы она что-то поняла и что-то дала ему.
– Что ему на самом деле не нужно?
– На самом деле ему это не нужно, потому что у него и так всё есть.
– И сын приглашает мать войти в его жизнь, а она отзывается, и возникают нездоровые отношения?
– Да, оба проявляют безответственность. В том числе и перед тем человеком, кто на самом деле рядом. Меняется система координат. Ответственный становится безответственным, даже не замечая этого. Это «удобно», как ему кажется, знать, что у тебя есть мама. Или папа.
– А нужно бороться.
– Идеально как в случае девочки, за которой бегал отец с топором: «...умру за свою семью, но никогда не буду с тобой. Даже если я никогда не буду со своей половинкой». То есть родитель должен быть отвергнут, волевым усилием. И то же самое сын должен внутри себя сказать матери. Всё должно быть как в детстве, когда не хотелось, чтобы мама приходила домой.
– И можно победить?
– Другой дороги к счастью нет. Иначе – разврат, отношения подчинения и взаимного потребления. Отец похищает жену у мужа, видя, что она молода и счастлива и таким образом желая продлить собственную молодость. В тот момент, когда её жизнь должна измениться, во время «инициации», скажем так. Процесс «инициации» остаётся незавершённым, из-за вмешательства родителя. Он подменяет мужа собой. Личность женщины ломается и вместо семьи она оказывается в родительской власти. Как заколдованная птица оказывается во власти рыцаря Като в «Мио, мой Мио». И эта сломанная личность, испытывая голод, без семьи, который, разумеется, не может быть утолён, ищет это потерянное тепло, то самое «всё». Которого нигде найти нельзя кроме семьи.
– А откуда берётся семья?
– Всегда есть. Это две половинки.
– Так просто?
– Да, довольно просто. Люди рядом с детства, хотя могут не заметить друг друга. В общем-то все об этом знают. Популярность сайта «Одноклассники» в том числе и из-за этого. Потерянное тепло. Поэтому нельзя лезть в жизнь детей. У них есть свои семьи. Нужно строить свою жизнь, быть счастливым самому, а им не мешать, не вредить. Только один человек даётся каждому для любви и для счастья.
– А дети?
– Дети – это в первую очередь ответственность. Они не обязаны делать счастливыми родителей.
– То есть супруг важнее детей?
– Именно так. Здесь есть очень важный момент, трудный для понимания того, кто не знает, что такое счастливая семья, а привык жить в страхе. Всегда спасаешь самого близкого человека, и если выбор между ним и ребёнком, нужно спасать его, а не ребёнка. Родители должны быть готовы на всё друг для друга, они друг для друга незаменимы, а вот дети у них могут быть и другие. Это звучит жестоко, но подобное отношение друг к другу – залог счастья детей. Не так часто приходится делать такой выбор, а если человек знает, что дети ему дороже супруга, то ни он сам ни они счастливы не будут. Лучше вообще тогда не рожать детей. В счастливой семье, если дети рядом очень долго и эмоционально близки, не может быть так, что с рождением ребёнка он становится им дороже, чем супруг.
– А можно ли любить детей больше, чем себя?
– Многие родители удивились бы, узнав, что жертвы тяжелы для того, «ради кого» они совершаются. И не нужны ему. Да и нет такой любви, её не может быть, это всего лишь самообман, чтобы скрыть от внимания человека то, что он живёт в страхе. Здесь простая логика: я хочу жить, но у меня дети и поэтому я должна пожертвовать собой (на самом деле просто страшно идти свои путём и это ответственность, поэтому человек идёт чужим путём). Нужно оправдание безответственности, и вот оно: ради детей. Разумеется, дети – первые жертвы её.
– А как любить детей?
– Без жертв. Без попыток найти в них себя, обрести смысл собственной жизни. Без рассуждений. Сердцем, естественно и желая, чтобы они были счастливы – без компромиссов.
– От души.
– Без страха за них и без попыток что-то от них получить. Наше счастье не в них, а их не в нас.
– И родителей мы тоже не можем сделать счастливыми?
– Не можем, мы им не нужны. Им нужно совсем другое. Ничего у них нельзя просить и брать и не нужно их слушать. Идти навстречу страху своему страху сложнее, чем тому, на который укажет отец. Многим проще броситься на амбразуру для исполнения воли родителя, чем пройти своим путём. Это страшнее. Хочется, чтобы он сделал выбор, а я пойду на смерть, знаю, что это правильно. Но это неправильно, и так поступать нельзя. Не нужно лезть на чужие амбразуры. Это безответственно, предательство по отношению к своей семье и залог несчастья детей, если они появятся.
– Выбирать сердцем и идти через страх.
– Именно так. Но я добавлю – самый большой страх. Собственный страх. Он у каждого свой. Против родительской воли, если это необходимо. Дочь может сказать отцу, внутри себя: «Каким бы хорошим человеком ты ни был, но для меня ты – злой король. И все твои подарки и желание эмоциональной связи – только паутина, которая лишает меня моего счастья и моей семьи. Я не хочу быть с тобой. Ты – причина моего несчастья. Тебя не было, когда была сказка. Я убью тебя в себе и стану свободной».
– Достаточно ли одной силы воли, чтобы освободиться?
– Увы, нет. Когда у дочери изменилась система координат, и отец её «похитил», украл у мужа, забрал её любовь на себя, она не в состоянии освободиться сама. Только любовь может вытащить из родительской власти.
– Половинка?
– Муж должен победить отца. Жена должна победить мать. Родительский авторитет должен быть разрушен, паутина разорвана. Разумеется, это в том случае, если они оказались в плену у родителей. Иначе семья невозможна. Как Герда победила снежную королеву. Герда прошла через всё и победила любовью. Как Мио победил рыцаря Като.
– То есть и мужчины и женщины одинаково должны быть способны на поступки?
– Ради семьи.
– Не ради детей?
– Это другое. Детям просто нужно дать возможность жить. О них нужно заботиться и не мешать им. А вот ради освобождения супруга и собственного освобождения приходится пройти через множество страхов.
– А не может быть таких принцев, которые пришли и увели за ручку?
– Маленькую девочку? Которая просто подчинилась обстоятельствам? Она так и останется в родительской власти, будет жить в страхе. Она не в состоянии будет воспитать детей, защитить семью, да просто быть счастливой. Будут несчастны все. Пока женщина не прошла через свои страхи ради семьи, это ещё не семья. Женщина должна сама принять решение освободиться от родительской паутины. И сделать для этого всё, что в её силах. Но не помогать мужчине в его зоне ответственности. А разрушение авторитета отца – это в ней. Расскажу одну историю про двух супругов.
Женщина, которая хотела жить
У одного пожилого человека, профессора умерла жена в 70 лет. Они почти 50 лет прожили вместе. Умерла она фактически на его руках, сказав перед смертью «Уйди. Так хочется жить». Он был безутешен. И особенно переживал из-за того, что она, возможно, была несчастна с ним всю жизнь, а так это было, или нет, он не знал. Он встретил её в 19 лет и написал по этому поводу стихотворение. А потом, после свадьбы через несколько лет, задал себе вопрос: «Зачем ты создал семью?». И ответил себе так: Я сделаю для неё всё, что в моих силах, чтобы у неё было всё, и она ни в чём не нуждалась. Разумеется, жене он об этом не сказал и напрасно. Он узнал бы, что и у неё такие же мысли насчёт него.
Она была из Воронежа, а он – из Пензенской области, откуда он уехал в 14 лет. Познакомились они в Красноярске. Книга, которую он написал о своей жизни, и в том числе о бывшей жене, каким-то образом попала в руки выходцам из его родного села, и ему позвонила дочь одной женщины, его ровесницы, которая восхитилась книгой и хотела увидеться с ним. Он разрешил дать свой номер телефона, женщина позвонила ему и они с её мужем к нему приехали. Поднялась она на этаж и вошла в квартиру к нему одна, а муж остался сидеть в машине. Ему (профессору) пришлось спуститься, и только тогда этот человек поднялся, с ним. Но вёл он себя агрессивно, по отношению к ней, а профессора сторонился. Так что профессор сказал ему: «Послушай, я люблю её (его умершую жену) и только её». Но мужчина не отреагировал. А женщина, казалось, была рада знакомству и счастлива. Да и он сам. И вот профессор рассказал это мне. Я сказал ему, что это, наверное, ваше. А тот человек всё понимает и злится из-за этого. «Как же это может быть моё, если мы венчаные? Я уехал оттуда в 14 лет и с тех пор ни разу там не был». После этого она написала в его новую книгу стихи.
Продолжение обо всём
– Венчание ничего не значит?
– Ничего. А что оно может значить, если сердце против? Это всего лишь запись, такая же, как и регистрация в ЗАГСе. Сделанная здесь, на земле. На небе своя запись. На земле при регистрации может быть сделана ошибка. Сердце – вот, что значит. Оно выбирает половинку, словно компас. А зарегистрировать можно одинаково легко как настоящую семью, так и разврат.
– Настолько важно преодолеть страх.
– Видите, эта женщина произнесла перед смертью «уйди» – своей паутине. Ей пришлось преодолевать страх, в борьбе за уходящую жизнь. И она увидела, что её счастье было там, за страхом отвергнуть родителя. Мужа, который в какой-то степени продолжение этого родителя. А точнее сказать – «мужа». И что ей всегда нужно было туда, через этот страх. Тайное желание смерти связано именно с тем, что в этой ситуации приходится бороться за жизнь и человек узнаёт, где она, какова она, где его счастье.
– Дети счастливее, потому что в них меньше страха?
– И потому что рядом близкие люди – не родители, другие люди. Девочка в 8 лет не скажет себе, что жизнь страшная, а вот девушка в 20 может так сказать. Значит, она уже развращена. Но в человеке может ожить ребёнок. Не «маленький ребёнок», а настоящий человек, его сердце. Тот, который хотел спасать игрушки. Тот, для которого важнее всего была его семья.
– И это здоровая личность? А «не прошедшая через страх» здорова психически?
– Вряд ли, потому что выполняется чужая, навязанная программа, всё видится в искаженном свете, и человек испытывает недоверие к близким, которого они не заслужили. И наоборот, доверие к тем, кто им манипулирует. Этот человек не свободен, но ведь добровольно никто не хочет быть в рабстве. А между тем, никто его не принуждает, он сам. В любом случае, это отклонение.
– Которым поражены все.
– Даже есть такое выражение – «как все». Которое и означает «быть маленьким ребёнком, жить чужой жизнью».
– Быть зомби.
– Что-то вроде этого. Не жить.
– Но ведь это ужасно.
– Зато от этого есть средство: семья и идти через страх.Расскажу ещё одну историю.
Родители и половинка
Однажды мне довелось довольно долго лежать в больнице в детстве. Мне было четыре года. Сначала была операция, пару недель, потом инфекция и карантин – ещё сорок дней. На следующий день после того, как меня положили туда, ко мне пришла мама. Палата была на первом этаже, она стояла за окном. Я помню её лицо, усталое. Тогда я понял, что она несчастна. Она переживает, но не совсем из-за меня. Всё внутри неё. Я-то в палате, меня её переживания только тяготили. До этого принесли мальчика с операции, вся его подушка была в крови, и я успокаивал его. И мне не хотелось, чтобы мама переживала из-за меня. Оставшись потом одни, я поневоле думал – а почему так? Они переживают. Зачем? Кому лучше от их страданий? Если они переживают за меня, то почему мне только хуже от этого? Почему они не могут быть счастливыми. Меня все эти мысли тоже не делали счастливыми.
Однажды ночью я вдруг проснулся, кажется от шума дождя за окном. Все спали, а мне не хотелось лежать здесь, и я вышел в коридор. В конце его горел красный фонарь над дверью, а за столом, где обычно сидела медсестра, было пусто. Моё счастье было там, за фонарём, и я пошёл туда. Вообще говоря, мне хотелось домой, но не к родителям. Сразу за дверным проёмом, слева была общая лестница, ведущая к выходу. Там же находился лифт, в зарешеченной шахте. Этот лифт выглядел несколько страшно и словно напоминал, что я делаю что-то неправильное. Что туда вообще-то нельзя. Но мне хотелось туда. Я занёс ногу над первой ступенькой и прислушался к своим ощущениям. Стал счастливее. Что-то было там, а не здесь. Но нужно было не слушать то, что говорил лифт. Я понял, что могу пройти вниз и даже должен это сделать, если меня туда тянет, если это делает меня счастливее. А вот вверх меня не тянуло и движение туда не делало меня счастливее, хотя туда тоже было нельзя. Я решил провести эксперимент. Что будет, если меня заметят? Это произошло тридцать секунд спустя. Врач или медбрат, вышел откуда-то на площадку и увидел меня. Он испугался, а также увидел мою нерешительность и, посчитав, что я сам не знаю, чего хочу, вернул в палату. В общем-то, всё было ясно – как стать счастливее и как реагируют окружающие на тебя, когда ты сомневаешься в том, что решил сделать. Но это была лишь половина ответа. А другую я встретил через полтора года.
– Вашу половинку?
– Да.
– Как это произошло?
– Знакомства как такового не было. Я её увидел и понял, что это она. Сразу стало тепло. Все остальные женщины были теми, без кого можно обойтись, а она была другой. Кроме неё у меня никого не было, я это знал. Я был рад, увидев её в первый раз. Она была не одна, с родителями, а вот это не радовало. Я предпочёл бы, чтобы были просто мы вдвоём.
Снова продолжение
– Получается, родители совсем чужие в нашей жизни.
– Пуповина тяжела для них. Отдала ведь Снежная Королева санки Кая «одной из белых куриц». Снова тот пример, где отец бегал с топором. Он ведь тоже хотел перерубить эту пуповину. А ещё убить маленького мальчика (маленькую девочку, которую видел перед собой), который жил в нём – вот и схватился за топор. Но не нужно убивать ни маленьких детей, ни родителей – физически, это нужно сделать только в себе. Убить свою мать. Спасая мать, убиваешь жену, предаёшь семью. Мама, я не спасу тебя, ты для меня чужой человек. Папа, ты мне никто, ты не имеешь права дарить мне кольца.
– Считаете, родители не могут дарить кольца дочери?
– Кольцо – символ, символ верности. Женщина не может быть верна родителям, только семье. Они не могут быть верны ей, у них своя жизнь. Такое кольцо имеет право подарить только супруг.
– И семья – это и есть счастье?
– Да, и в этом случае и детей своих человек будет знать, как сделать счастливыми, а как сделать несчастными – нет. И не станет их убивать, если они будут слабы, а услышит их собственные голоса. Вот ещё одна история.
История моего заражения
Нужно идти своим путём. Начнёшь играться с жизнью, обернёшься, и родители тебя хватают, ты засыпаешь. Я заснул в 12 лет. Тогда я не осознал, с чем это было связано. Теперь понимаю, что большую роль в этом сыграла моя мать. В моей жизни её стало больше. Мы с ней не так много общались до этого, она совершенно не знала меня, какой я и чем живу.Я вдруг решил получить двойку, зачем-то, и добился своего. Моя учительница, которая её поставила, а это была та же, что вела у нас в начальной школе, позвонила моей матери на работу. Мама никогда не лезла в мои дела. Она не знала, как реагировать, как выйти из этой ситуации. У неё возникло предположение, что я обижаю девочек. Это было настолько смешно, что мне захотелось – это и была моя ошибка – её поразить. Я предложил ей проверить самой, если она хочет. И ведь она пошла и вернулась потрясённая. «Как ты это делаешь?» – спросила она и улыбнулась, опустив глаза. Мне стало жутковато, я понял, что наломал дров. «А я думал, что у нас всё на доверии», – ответил я ей. Впечатление было произведено, но теперь она знала, чем я живу. Я сам подставился. Мои одноклассницы ей всё про меня рассказали. Она увидела меня. Она подумала, что может быть мне нужна. Она захотела подарить мне свою любовь. Своё холодное королевство. Как мать – сыну. Захотела быть нужной, помочь, сделать счастливым – без учёта того, что хочу я.
Мать словно заморозила моё сердце и уже своей улыбкой тогда. Это был мой мир, а в него вошла она, и её стало слишком много в нём. Её прикосновение к моей жизни было как прикосновение льда. Для меня это было не впервые. Я пошёл на риск. После этого особенно тщательно избегал любых контактов её и моего мира.
И у неё разладились отношения с отцом. Мне стало её жалко. Она мне тоже почему-то стала ближе – как мать. Как хороший человек, который несчастен.У неё были сложные отношения с дедом, её отцом, когда мне было 10 лет, она рассказала про то, какой он на самом деле, это не соответствовало тому, как она общалась с ним, и я спросил, а почему тогда она не ведёт себя с ним соответствующим образом. «Ради детей, он любит внуков» – сказала она. «Это называется лицемерие, и я разрешаю тебе так себя не вести», – ответил ей я. Тогда мы с ней были на расстоянии. Эмоциональная близость возникла лишь тогда, когда я позволил ей войти в мою жизнь, увидеть меня. Она стала вести себя со мной мягче. И как результат – я стал терять свою систему координат. В моей жизни оказалась ещё и мать – как мать. Мне стало легче от того, что у меня есть хорошая мама, а до этого её словно не было, или она жила своей жизнью.В этот момент мне нужно было полностью отвергнуть мать, уйти из дома.
Это страшная паутина, из которой очень трудно вырваться. Ещё не будучи вместе с половинкой, начинаешь уважать своих родителей. И когда ты тянешься из этой паутины, она тащит тебя обратно невидимыми упругими тросами. Из сплава стали и титана. Которая неустанно шепчет: я тебе самый близкий, а она – всего лишь она. Или он – всего лишь он. У женщины кольцо родителей на пальце. А у мужчины память о маме. Которую он никогда не слушал, как ему казалось, недостаточно ценил. В чьём холодном королевстве он забыл свою жену. Помните, как в Снежной Королеве: он забыл и Герду и всех домашних. Мать оказалась страшным врагом моей семьи, что я инстинктивно знал до этого, поэтому не пускал её в свою жизнь. Я так и не сказал ей, какая девочка нравится мне – чтобы уберечь свою семью от этого холода.
История её заражения
– А что произошло с вашей половинкой?
– Началось не с неё. Один мой одноклассник побил другого, на глазах у всех. Драка была честной, но видела учительница и вмешалась, стала перед всем классом кричать на того, кто побил и угрожать вызвать его родителей. Тот, кого побили, оказался подлым и принял эту игру. Я вступился. И защищал я в первую очередь её – её мир, в котором не должно быть унижения людей.
– А вам решили отомстить.
– Да, и они с его приятелем выбрали для этого её. Начали издеваться над ней по дороге домой из школы, я не видел. Она не понимала, почему это происходит. А однажды на моих глазах её ударили по голове в кабинете – тот, кого побили. Она в какой-то момент села сзади меня, а с ней он. Они о чём-то говорили, это было похоже на предательство. Меня это возмутило, я обернулся, тогда её и ударили.
– Она попыталась защититься?
– Нет, даже не сопротивлялась. Замерла. Ей было обидно, и она боялась того мальчика. Я не вступился за неё и отвернулся.
– Почему?
– Я хотел, чтобы она сама защищала себя. Меня возмутило её поведение – то, что она ведёт переговоры с этим и не реагирует, что её ударили. Я знал её совсем другой. Но, отвернувшись, я решил, что наломал дров – надо было вмешаться и сказал себе, что «вычеркну себя из её жизни».
– А сейчас вы не думаете, что должны были вмешаться?
– Я всю жизнь потом переживал, что не сделал этого. Но сейчас лучше понимаю свои мотивы тогда. Я не должен был этого делать и знал это в тот момент. Она сама должна была сделать выбор – бороться или бояться и продаваться в рабство. Обернувшись, я показал ей, что может быть и другой путь.Для неё это был решающий момент. И она выбрала – «терпеть», отказалась от себя.Если бы я всё сделал за неё, тогда она оказалась бы в рабстве у меня. Мне словно предложили её поработить. Я этого не хотел. И мне не нужна была маленькая девочка, рабыня в роли жены. Я не так представлял себе свою семью. Я отвернулся, принял это эмоциональное решение, но лишь на поверхности. На деле я дал ей ещё один шанс, в следующий раз всё-таки не бояться и стал ждать. Она же выбрала просить защиты у отца. И у меня не стало семьи. Думаю, что в этом и заключался их замысел – сломать её, сделать «обычной бабой», «как все» и даже если я её защищаю, на что меня провоцировали, то всё равно ломается семья, возникают отношения подчинения, на страхе.
Я видел, какие изменения происходили в ней потом, всё это было на моих глазах, это было больно, внутри образовалась пустота. Но я не вмешивался. По большому счёту я так и продолжал любить её тогда и потом и только её. Ту, которая была до того, как отказалась жить, которую я считал своим самым близким человеком. Вмешайся я, она привязалась бы ко мне, как к защитнику, это было бы гораздо хуже, чем просто помнить её, я так не хотел.
– Итак, женщина должна давать отпор? Не ждать, что кто-то защитит?
– Конечно. Бороться за жизнь. Не цепляться за «сильных». Самой. Никому не нужен маленький ребёнок в качестве жены. Ведь отказываясь защищать себя, она не защищает и семью, а даже ведёт переговоры с подонками – чтобы они её не обижали, готова даже чем-то «пожертвовать». Что будет с такой женщиной? Она будет всем и каждому, кто сильнее? Если она не решилась быть счастлива, то зачем ей тогда жить? Что будет со мной, будь у меня такая жена? А что будет с её детьми? Она не сможет ни воспитать их, ни защитить, ни сделать счастливыми. Потому что сама будет несчастна.
– И женщина должна думать о своём счастье, если хочет, чтобы были счастливы её дети?
– Безусловно. Если женщина не борется за себя и своё счастье, то зачем ей вообще дети? Это же и есть ответственность – бороться за себя. И это и есть смысл поговорки «счастья не построишь на чужом несчастье». Своего в том числе как матери – на несчастье детей.
– А они будут несчастны?
– Если мать будет несчастна, то да. Пока не найдут в себе силы отвергнуть её. Но она будет держать их во власти страха, и им сложно будет это сделать.
– То есть нужно думать о счастье своём, а не детей?
– Это самообман: что возможно думать о счастье детей, будучи несчастным самому. Человеку просто хочется быть нужным, и он хочет быть нужным своим детям. Думает, что таким образом будет счастлив сам, и они. Но счастье детей не в родителях, а в других людях. Несчастны будут все.
– А если думать о своём...
– Тогда, если человек решил взять на себя ответственность родить и воспитать ребёнка, он не станет ломать дров, ожидая, что будет ему нужен, а будет видеть в нём такого же как он сам, только менее защищённого и опытного.
– Как же тогда самопожертвование во имя детей?
– А это миф. Счастливые люди тратят на детей не меньше сил, чем несчастные. Но по-разному. У счастливых нет желания быть нужными своим детям. А фраза «я должна страдать ради детей» – просто попытка чем-то оправдать то, что человек находится во власти страха. И это всегда как раз за счёт его детей. На них возлагается за это ответственность.
– А они в этом не повинны.
– Конечно, нет. Это добровольный выбор: быть несчастным самому и делать несчастными своих детей.
– То есть счастье всегда за самым большим страхом? И ему нужно идти навстречу?
– Всегда. И родительская воля чаще всего против движения туда. Если женщина не способна на поступок и преодолеть родительскую волю, то ей быть несчастной.
– Странно как-то... Ведь девочки должны быть послушными...
– ... своим родителям. А потом появляются несчастные жёны, обуза для своих мужей. Не способные воспитать детей.
– Как же тогда традиция просить руки дочери у отца?
– Который уже спрятал её в эту башню. Его дочь – уже зомби. Не живёт. С ней только мучиться. Но это выбор её, этой женщины. Отец принимает или нет. Принимая, получает от этой башни ключи (её «руку»). Но она уже там и выбраться сама не может. Это всё равно, что продать свою душу дьяволу – сомнениям и страху. И вообще говоря, ни одна женщина не имеет на это права перед Богом, давшим ей её. Умножать в мире несчастье.
– В вашем случае...?
– Они продолжали издеваться над ней. Я этого не видел. Защитись она при мне хоть раз, я бы отменил «вычёркивание». И мы были бы вместе. Но её «защитил» отец. И она оказалась в его власти. Он поговорил с ними и сказал, что открутит уши.
– Видимо, он тоже был несчастным человеком?
– Да. Он, возможно, даже решил, что эти двое оказывают ей знаки внимания, и один из них может быть его «сыном». Поэтому вступил с ними в переговоры, установил правила игры. Всех это устроило.
– По сути, они оказались первыми, кому он готов был отдать ключи от этой башни?
– Если всё будет на его условиях.
– Как это отразилось на ней?
– Она изменилась, внешне. Стала более развязной, потеряла ориентиры. В её жизни потерялся смысл и теплота. И она теперь искала это потерянное тепло – как ей казалось. А на деле – просто выполняла программу, заложенную отцом вместо своей жизненной программы. Ей теперь могли управлять, хотя она этого не чувствовала.У меня был сон, мы словно говорили с ней после этой ситуации, за два месяца перед моим переездом.
Первый сон
Я увидел её тогда в коридоре около школьного входа, слева. Рядом никого не было, коридор был пуст. Стояла тишина, словно мы находились в каком-то зачарованном месте. Она была в белом платье, похожем на то, с ёлки. Но оно было грязным. Её лицо было бледное, немного перекошенное, в глазах застыл испуг.
В первый раз с того дня мы были вдвоём.
– Почему-то всё изменилось, – сказала она. – Мне холодно.
– Тебя заразили, – ответил я ей. – Это всё-таки произошло.
– Чем?
– Страхом. Я не помог тебе его пройти, хотя должен был. И тебя украли у меня. Теперь ты во власти отца, в заколдованном королевстве. Оно ледяное, а ты теперь будешь думать, что это и есть настоящая жизнь. Он хочет, чтобы ты была маленькой девочкой. Говорят, из этого королевства нет возврата.
– Ты пришёл меня освободить?
– Я ещё не пришёл. Почему-то ты очень далеко от меня. Дай мне руку.
Она протянула мне руку.
– Твоя рука в моей, а ты сама словно за решёткой. Помнишь как в сказке, где король-отец прятал дочь в башне за железной дверью. Ты – словно не ты. А настоящая ты – за тысячи километров.
– А где ты сам?
– Не знаю.
– Ты за мной придёшь?
– Да.
– А ты хочешь?
– Я хочу повернуть время вспять и вернуться туда.
– Это тоже по обстоятельствам, – вздохнула она. –Мне без тебя страшно. Я не знаю, что делать. Мир словно изменился. Мне холодно. Так не было раньше. И я тебя не вижу. Помню, что ты был, но ты был другой, теплее. А сейчас это как будто не ты, холодный. Ты словно чего-то ждёшь, и это меня пугает. Я тебя боюсь.
– Я действительно не ждал, а ожидал тогда, что ты будешь защищаться. Я хотел за тебя умереть, а умер просто так и не могу второй раз. Поэтому не хочу тебя сейчас забирать.
– Хочешь ожить?
– Проснуться.
– А когда это произойдёт?
– Скоро.
– Значит, тебе тоже заморозили сердце. Мне кажется, я знаю, кто это сделал.
– Кто?
– Твоя мать.
– Думаешь? Может, ты и права. Но мне не хочется возлагать на неё ответственность.
– Ты сам виноват. Где-то ты пустил её в свою жизнь, к нам. Она решила, что нужна тебе. Теперь она – твоя злая королева.
– Я знаю, что она несчастна. Мне её очень жалко, она хороший человек.
– Мне тоже жаль. Но не обманывай себя. Ты не можешь ей спасти. Тебе страшно, ты думаешь, что что-то мог бы получить от неё. Пытаешься её использовать. Но у тебя и так всё есть. Помнишь, в пять лет ты посчитал, что у тебя теперь всё есть. Ведь ничего же не изменилось. А злую королеву ты всё равно не можешь спасти. И не можешь спасти рыцаря Като. – Оно помолчала и добавила: Спаси детей.
– Всех?
– Всех. И тех детей, которые в них. Освободи их. Пусть исчезнут эти решётки.
– Думаешь, свобода – главное?
– Жизнь, – серьёзно сказала она. – Жизнь – главное. Это будет жизнь. Все равно мы не сможем быть счастливы, пока другие томятся за этими решётками. Счастья ведь не построишь на чужом несчастье.
Продолжение
– Это и было зомбирование страхом?
– Да. Хотя, с другой стороны, человек всегда сам делает выбор – будет он свободным или превратится в куклу.
– Тогда почему её надо было «забирать»? Как будто она сама не способна принять решение.
– Холодное сердце мешает. Нужно каким-то образом это преодолеть.
– По сути, это и есть тот заколдованный «замок»?
– Конечно, всё внутри. У замка есть владелец – тот, кто заморозил сердце своей любовью, создал стену из своей силы. Растопить лёд, сломать стену. Именно сломать, а не относиться к человеку как к материалу. Не брать ключи от замка у хозяина, не вступать с ним в переговоры. Замок – достаточно комфортное место, закрытое, человек существует, не живя, и теряет память. Ждёт, боится, но бездействует. И даже половинку при встрече может не сразу узнать. Мешает страх. Сердце говорит: «это она», но где-то глубоко, а голова даёт много лишней информации. У меня был ещё один сон, если в первом она была всё-таки живой, то здесь словно что-то забрали у неё, она уже охраняла замок.
Второй сон
Это было тоже в школе, но на втором этаже, тоже в коридоре. На лице была холодная маска.Я стоял напротив неё, но она меня не видела. Смотрела сквозь меня.
– Привет, – сказала не она не мне. – Ну, что скажешь?
– С нами что-то не так.
– Что с нами не так? Со мной всё так. А с тобой?
– Нет, – сказал я. – Ты больна.
– А ты здоров? – она, казалось, разозлилась. Её глаза метнули молнию. – Что ты хочешь?
– Проснуться.
– Проснись.
– Давай проснёмся вместе.
– Давай вместе. Только мне не кажется, что я сплю. А вот ты, похоже, действительно спишь.
– Мне тоже не кажется, что я сплю. А ты стала какая-то другая.
– Ястала умнее. Всё поняла. Я стала ценить то, что у меня есть. Моих родителей, мою семью.
– Семья – это мы.
– А подтверждение этому у тебя есть? – усмехнулась она.
– Любовь. Ты ведь меня любила, я помню это.
– Мы были детьми. Я поняла, что такое жизнь. Раньше была очень наивной. Сейчас я вижу, что жизнь больше, интереснее, сложнее, опаснее. Всё это нужно учитывать, быть ответственной. Всего этого я не видела раньше. И поняла, что по-настоящему я люблю своих родителей, они для меня самые дорогие люди на свете. Своего отца. У меня есть папа, он всегда рядом. Он меня защитит, он желает мне добра. Единственный из всех только он. Он несчастный человек, я ему нужна, и я его люблю.
– Может, ты ему и нужна для чего-то, но твоя любовь – нет.
– Ты что-то хочешь мне доказать? Я так и знала, что ты ко мне неравнодушен.Может тебе, что-то нужно от меня?
– Что?
– То же, что и всем.
– Любой из этих всех мог быть твоим отцом. Понимаешь? И было бы то же самое. А любить тебя может только один человек. Твой отец, что не любит твою мать?
– Какая разница?
– У него своя семья, а у тебя своя. Вот твоя ответственность – твоя семья.
– Будет моя семья. Пока я с ними.
– Ты не с ними, это невозможно. Мы с тобой вместе. Себя нельзя обмануть, ты это тоже знаешь.
– И не нужно обманывать себя. Надо всё делать правильно. Как в Библии: любовь – это исполнение заповедей его. Какая ещё любовь может быть.
– Тебе так нравится?
– Раньше не нравилось. Теперь понравилось.
– Ты меня не видишь. Отец забрал твою любовь себе. Он выше страха. Забрал моё. Как же нам быть?
– По обстоятельствам.
– Нет никаких обстоятельств.
Она не ответила, смотрела в сторону, а потом её взгляд смягчился. – Ты знаешь, по-моему со мной правда что-то не так. Я действительно стала проще относиться к жизни. К тебе. Не знаю. Мир словно изменился. Я перестала ему доверять. Что– то исчезло из моей жизни.
– Это не мир, а твой сон.
– Нет, мы просто стали взрослыми. А ты цепляешься за детство. Я действительно люблю отца, не хочу его терять. Зачем?
– Ради семьи.
– Я не готова к этому.
– Ты просто не понимаешь, что у тебя и так есть семья, а ты просто боишься это принять и отказываешься жить.
– Не понимаю.
– Это страх. Ты во власти отца. Потом он подарит тебе кольцо – вместо меня. Потом укажет, кого любить – вместо меня. У тебя могло быть всё – а будет это. Но самое страшное, что ты сама так хочешь. А это же и есть разврат – когда совпадают желания отца и дочери, матери и сына. Как если бы мама подарила мне кольцо, нашла жену – или я нашёл бы не сердцем, а «как мама, не хуже». Кто ты для него? Расходный материал, не более. А ещё – тяжёлая ноша. Ему всё это не надо. Но ты не можешь от него отцепиться сама, это только я могу сделать. Ты в заколдованном королевстве. Смотришь на мир, словно через тюремную решётку.
– Ты освободишь меня? – спросила она.
Мне кажется, сказав это, она выразила то, что на самом деле было у неё на душе, и ради чего был весь этот разговор.
– Да, я тебя освобожу, – ответил я ей.
Она ничего не ответила мне на это, только посмотрела так, словно хотела узнать, когда это будет и сказать мне, что будет ждать.
Третий сон
Мне приснилось, что она умерла, в старости. И теперь её отпустили, она больше не нужна. Теперь я могу, наконец, её увидеть, когда от неё никто ничего не требует, не ждёт, что она должна быть такой или какой-то другой. Я пришёл куда-то, это была какая-то квартира, увидел там гроб. Ощущение было двойственное: с одной стороны, меня там никто не знал и не ждал, а с другой – все знали, что я должен прийти, и им было неловко – им казалось, что не я, а они чужие здесь, всю жизнь брали чужое, а теперь это «поняли». Я вошёл в комнату, где стоял гроб, подошёл к нему и увидел, что она лежит со связанными руками. Даже после смерти её не оставили в покое. Я сказал тогда, чтобы их развязали. Это не вызвало энтузиазма, вроде как зачем это надо. Кто-то сказал, что не положено, и возникла пауза – так не положено или всё-таки развязывать. Пришлось повторить. Тогда руки развязали. Я сел у края. Мне было спокойно, всё-таки это была она, и она была свободной. Люди притихли, хотя не думаю, что кто-то что-то понимал. Кому это могло быть интересно. Только любопытно, а так у каждого свои дела.
Продолжение
– И вы долго сидели?
– Не помню. У меня ведь никого не было кроме неё, какая разница, сколько там сидеть. Как и у неё кроме меня. За неё так и делали выбор, даже после смерти её руки были связаны. Я помню, в детском саду, я не хотел, чтобы мы – некоторые – уходили домой, чтобы забирали моиходногруппников, в том числе её. Хотел, чтобы она осталась здесь. Были звёзды на ночном небе в окне. И нам должны были сказать, остаёмся ли мы. Сказали, что нет. Такие же звёзды были на небе потом, в другом районе, где я жил, когда я стоял на балконе в 14 лет. Но если там, где я жил до этого, они были тёплые, то здесь – холодные. Тогда я решил написать на стене, чего бы мне хотелось – не только сейчас, но и вообще. И сложились слова – «Жизнь, свобода, любовь». Как я понимаю теперь, это и есть семья – настоящая. «Обычная», так сказать, семья ничего этого в себе не содержит. И человек всю жизнь ищет, что-то. Не может найти. Не решаясь пройти через страх, идёт туда, куда ему не надо, берёт то, что ему не надо. Возникает перерасход ресурсов. Особенно когда они бесплатны, есть у родителя. Соблазн воспользоваться ресурсами, которые есть у отца. Теми, которые не нужны человеку, потому что на самом деле ему нужно совсем другое. И любых ресурсов отца недостаточно, чтобы сделать человека счастливым. Как если бы отец подарил дочери кольцо, и другие люди дарили бы кольца – всё равно нужно ещё одно кольцо, и только оно. Никакие ресурсы не могут заменить то, что человек может обрести в семье.
– А революции и войны не для этого совершаются?
– Пожалуй, что да. Показателен лозунг сирийских повстанцев: «Мы хотим свободы для всех». То, что нужно людям в этой войне. Они не знают, как этого достичь. Но свобода всех начинается со свободы каждого. То, что могло бы прекратить войну. Это и есть то, что каждый из этих всех может обрести только в настоящей семье, пройдя через свой страх. Бессмысленно для этого воевать друг с другом, менять богов или государственное устройство. У человека нет половинки – и он ищет её, пытается найти счастье не там, где оно есть, тратит ресурсы. Ведёт войну со всеми – из-за своего несчастья. Человек боится пройти через страх и унижает других, пытаясь доказать, что он не маленький мальчик. Но унижая других, не будешь счастлив, это, так сказать, лёгкий путь. А нужно идти через страх.
– Тогда история человечества бессмысленна? Порывы людей к жизни и свободе, к любви направлялись не туда и получалось не то.
– Люди всегда ждали перемен. В принципе, они знали, какого рода будут эти перемены, описывали в сказках. Вот, например, Мио, мой Мио.
Сказки
– Рыцарь Като, с которым сражается Мио – это и есть родительская власть, злой родитель. Только свободный человек может противостоять ей. Никто не хочет находиться в цепях. И находящийся в цепях кузнец выковывает меч для Мио. Мио пришёл сразиться с Като, чтобы спасти дочь ткачихи, которую он похитил.
– Муж борется за свободу жены с её отцом?
– А также ребёнок, протестующий против родительской власти и борющийся с родителем его же собственным оружием.
– А что такое меч Мио?
– Страх родителя и слово истины. Мио поднимает меч для спасения детей. И только для этого и может подниматься его меч. Любой тиран – несчастный маленький ребёнок, и поэтому он порабощает детей. Не пройденный страх самого родителя страшнее для него всего остального.
«Стражники протянули меч рыцарю Като; он взглянул на него и вздрогнул: – Меча грознее я не видывал в моем замке! Он подошел к окну и долго стоял там, взвешивая меч в руке. – Что сделать с этим мечом? – спросил рыцарь Като. – Добрых и невинных такой меч не берет. Что с ним сделать?»
А слово истины, более точная картина мира – что только пройдя через этот страх, можно стать счастливым, что счастье – это твоя собственная семья. А на чужом несчастье своего счастья ты не построишь, так же как и счастья других людей. Но каждый может выздороветь. Как птица, которая погасила факел ценой своей жизни, чтобы Мио мог незамеченным пробраться в замок Като. И она ожила и обрела свой голос.
Первое, что видит Мио на рассвете: «Сквозь оконные решетки лучи солнца освещали старинные своды, с которых свисала паутина».
ИМио выбрасывает свой меч, уже ненужный ему, в озеро.Становится одним из многих – свободных людей. И помните, как Герда поёт: красота, красота, скоро узрим мы младенца Христа. Освобождение ребёнка.
Но лучше не порабощать. Родитель «не желает зла». И ребёнок ему доверяет. Привязывается. А потом не может отвязаться. Как в «Снежной королеве» – она кивала, ему словно знакомому, и Кай не отвязывал санки. В жизнях детей мы – всего лишь эпизод, и об этом нельзя забывать. Как говорили в Древнем Египте: «Твори истину, и ты будешь жить долго на земле». А истина – это семья.
Урок мира
– Сегодня мы поговорим с вами о семье и о мире. Они неразрывно связаны между собой. В далёкие времена люди хотели, как и сейчас, жить, быть счастливыми. Но у них это почти никогда не получалось, и они не понимали, почему. Всё человечество было испугано и несчастно. Впустую тратились ресурсы, велись страшные войны, в том числе и за эти ресурсы. Люди воевали ради того, чтобы был мир, но даже когда он наступал, у них все равно не было мира в душе. Они хотели верить, что в страдании есть какой-то смысл и надеялись на то, что оно закончится. Хотя ещё в Древнем Египте существовало стихотворение:
Следуй желаньям сердца, Пока ты существуешь...
Но смысл его люди в основном не понимали. Оно словно подталкивало делать всё, что хочется, всё подряд. Но начинать надо с самого главного, а главное – следовать желаниям сердца, а не своим страхам. Я приготовила вот эти две скрещенные палки. Давайте прислоним их к окну, что получается? Решётка. Только что было окно, и вдруг решётка. Мы сами закрыли от себя то, что видим. Теперь нам кажется, что решётка нас от этого отделяет. А теперь давайте попробуем её испугаться. Страшная решётка. Боимся. Что мы чувствуем? Страх. Какими он нас делает? Несчастными. И вот человек поворачивается к ней спиной, прислоняется и умирает, так и не пойдя туда, за свой страх. Распятый человек. Вместо того, чтобы повернуться к своему страху лицом и сказать себе, что никаких решёток нет. И можно смело идти к счастью, если туда влечёт сердце. Но это ещё не свобода, это только дорога к ней. А настоящая свобода – это семья. Только в ней человек может реализовать себя, пройти именно своим путём. И пока он не может пройти своим, он ещё не свободен, даже если для него открыты все остальные. Он словно в тюрьме.
– А что такое семья?
– Семья – она посмотрела в окно. – Это то, что есть у каждого, с рождения. Два человека, дополняющие друг друга. Они могут не найти друг друга или в страхе отказаться друг от друга и тогда будут несчастны, станут друг друга искать, искать потерянное тепло. Начнут войны. Люди не понимали этого раньше. Считали, что семья может быть создана искусственно, с кем угодно. У людей были дети. Но они не получали главного, что должна дать человеку семья: жизни. Их собственной жизни, ради которой они появились на свет. В конце концов люди это поняли. В «конце света». И в начале Эры Водолея. Водолей – был символом изменений и свободы. Этого ждали люди от новой эры. Люди хотели быть свободными. Ради этого они воевали, боролись, искали ответ. Но он оказался там, где его никто не искал. Оказалось, что свободным делает человека его семья. Они не ожидали, что таким будет решение. Что только семья делает человека свободным, а весь остальной мир – его тюрьма. Людям казалось, что скорее наоборот. Но только из-за того, что они не знали, что такое семья. Говорили, что тогда появился какой-то человек, который понял, что это такое, а ещё повернулся лицом к решётке и сказал, что она придуманная, что её просто нет.
– Вы говорите об антихристе?
– Неважно, кто это был. Неважно, и был ли он. Антихрист – выражение воли всего человечества. Воли протеста против решёток. Воли к жизни и к счастью. Когда люди узнали истину, эта воля оказалась сильнее любых диктатур. Все диктаторы мира опустили руки, когда увидели, что слабее собственного страха, не пройденного в детстве. И им не нужно быть диктаторами, а они могут быть счастливыми людьми, что у них и так всё есть. А остальным не надо их слушать. Что можно стать взрослыми, пройдя сквозь страх, сквозь самый большой свой страх. А до этого весь мир состоял из маленьких детей. Люди были больны.
– Это и был конец света?
– Да, это и был конец того света, который они все знали. Конец разделённого мира. Оказалось, что у людей гораздо больше ресурсов, чем они думали. Если каждый будет брать только то, что ему на самом деле нужно. Люди успокоились. Прекратились войны. Всем вдруг захотелось жить полной жизнью, быть ответственными – как в детстве. Ничего не бояться. Все начали обретать свои голоса. Все женщины мира вернули своим родителям подаренные ими кольца, да и вообще всё подаренное ими. Родители перестали угнетать детей. Они были потрясены, поняв, что детям они не нужны, что у них своя жизнь.
– Я поняла– подняла руку девочка – до этого все были предателями по отношению к себе самим. Все боялись жить. И пытались доказать себе, что не боятся. Унижали других и радовались, когда кто-то унижался. Но внутри они все были несчастны, потому что все знали, где их счастье и знали, что их отделяет от него страх. Знали, что когда-то они себя продали, оказались в рабстве. Всю жизнь им было плохо. Они готовы были пойти на врага – того, которого укажет отец, чтобы доказать себе, что они не маленькие дети.Желая получить всё, они не отказывались от всего остального. И говорили, что всё это ради детей, что всё это нужно их детям. Такими были все, и быть такими означало «быть как все». Выбирали не сердцем, а головой. И всю жизнь словно играли роли. А это было никому не надо. Все были безответственные.
– Да, ты права. Любая безответственность начинается с отказа от борьбы за себя, за свою жизнь и счастье. От того, ради чего человек готов умереть, с попыток вместо этого взять ответственность за счастье других людей. Сначала нужно спасти себя – выбрать свой путь сердцем и ничего не бояться.
Ответственность и свобода идут рука об руку.Даже раб отвечает лишь там, где у него есть свобода действий. Настоящий раб – который делает только то, что сказали, так как сказали – по-настоящему безответственен. С появлением свободы появляется и ответственность. По-настоящему ответственен может быть только полностью свободный человек. И только тот, у кого есть возможность пройти своим путём, может быть по-настоящему свободен. А кто идёт по нему, ничего не боясь, тот и ответственен. У каждого свой путь. Когда человек вмешивается в жизнь другого, он сходит со своего пути, теряет себя. И не может быть счастлив. Поэтому никогда нельзя никого унижать.
