Настройка шрифта В избранное Написать письмо

Книги по психологии 2


Цой Л.Н., Пашкова М.Е. Стрессоустойчивость: миф о психическом нападени

          В чем различие между конфликтологом-практиком и другими профессиональными позициями.Конфликтолог – практик отличается от всех других профессиональных позиций в обществе тем, что он сознательно выбрал сферу деятельности, связанную с конфликтными ситуациями и с конфликтом. Вряд ли, можно найти хоть один пункт в функциональных обязанностях всех существующих профессий, где бы упоминалось о том, что в функцию такого-то работника, входит обязанность вмешиваться в конфликты или создавать конфликты (социально-позитивные) при их отсутствии. И хотя профессиональная позиция конфликтолога – практика, еще не имеет своего признания в России, однако постепенно эта позиция будет востребована и необходима, так как действительно призвана выполнять определенные задачи в управлении, с которыми управленцы и психологи не справляются. Здесь не имеется в виду вмешательство в крайние (агрессивно-насильственные) формы конфликтов, к которым относятся: бунт, терроризм, война, революция, суицид и т.п. В любом развитом обществе существуют определенные государственные органы, деятельность которых регулируется нормативно-правовыми актами и Законами. Речь идет о сфере управления, в которой конфликты играют существенную роль и активная профессиональная деятельность конфликтолога – практика, требует от него определенных качеств, позволяющих сохранять эмоционально-психологическую устойчивость и ясность мысли. Таких качеств не требуется от теоретиков, занимающихся исследованием конфликтов, более того реальные конфликты действительно разрушают как психику, так и здоровье у большинства обыкновенных людей. Если профессиональная деятельность требует таких качеств, тогда эти требования должны быть предъявлены и учтены в программах подготовки конфликтологов – практиков.

          Профессиональное развитие – это что?Профессиональное развитие возможно только за пределами уже достигнутого, а значит, внимание развивающегося профессионала должно быть сосредоточено на той границе, которую он достиг в эмоционально-психологическом, интеллектуальном, технологическом и других планах. Но прежде чем преодолевать эти границы, необходимо сначала их обнаружить или выявить. Выявление этих границ, как профессионально – этическая норма является непременным условием для профессионального развития. Поэтому профессиональное развитие – это способность профессионала к обнаружению собственных границ и разработка средств (методов, приемов и т.д.), позволяющих преодолевать эти границы и достигать других границ. Идеальным местом для их обнаружения является реальный конфликт, то есть то пространство, перед которым существует страх, практически у каждого человека.

          Кто, как, когда и где может показать эти границы профессионалу?Сама постановка вопросов, может показаться неуважительной по отношению к тому, кто считает себя профессионалом. Неужели он сам не в состоянии выявить эти границы?

          Утверждаю, что если профессионал сам в себе обнаруживает границы достигнутого, то это не является достаточным основанием для профессионального развития. Это утверждение может быть подкреплено тем, что, принимая во внимание способность сознания, помыслить себя со стороны, невозможно отрицать тот факта, что окружающие нас другие сознания не только мыслят, но и видят с разных сторон то, что недоступно в полной мере одному сознанию. Поэтому профессионал может обнаружить свои границы в любой ситуации, от любого человека и в любой форме и в любое время. Напомним, что речь идет не обо всех профессионалах, а о конфликтологе – практике.

          Итак, с какими проблемами может столкнуться профессионал в процессе выявления своих ограничений?

          Первая проблема заключается в наличии стереотипов, не позволяющих профессионалам различить профессионально-этические нормы и обыденные социальные норм общения и коммуникации Например, в конфликтах приходится работать с разным содержанием. Так как речь идет о профессиональном развитии конфликтолога – практика, то в поле зрения находятся все качества, в том числе и личностные, которыми обладает профессионал. Обнаружение слабых мест и является показателем того, что мы подошли к какой-то границе. Однако, еще не было случая в практике проведения треннингов, семинаров или школ, чтобы не пришлось потратить один или два часа на убеждение коллег в том, чтобы они дали обратную связь и обозначили реально существующие слабые места кого-либо из присутствующих. Даже сама просьба об этом вводит в состояние неловкости и шока. Неужели об этом можно говорить открытым текстом, да еще при свидетелях, ведь можно сказать наедине. Вправе ли мы тренироваться на живом человеке? Выдержит ли он? (Напомним, что речь идет о работе в экспериментальном режиме, на которую все его участники пришли добровольно и осознано именно с целью профессионального развития). Сами эти обозначаемые опасности показывают наличие следующих проблем.

          Проблема вторая. Неспособность профессионалов различать разные пространства( их как минимум два: объективное и субъективное), с которыми необходимо каждый раз соотносить свои цели и задачи. Это является показателем тотального отождествления своего «Я» с идеями, вещами, позициями, с другими людьми, ценностями, социальными нормами и т.д.

          Проблема третья. Представление об обязательности соблюдения морально – этических норм конфликтующими сторонами, а поэтому предъявление со стороны профессионалов требований соблюдать их. И это в тот момент, когда происходит тотальный взрыв эмоций и конфликтного содержания. В конфликте должно присутствовать все богатство красок, однако, без физического насилия в его крайних формах проявления, которые действительно должны быть заблокированы.

          Проблема четвертая. Наличие страха у профессионалов перед эмоционально – психологическим и интеллектуальным (организационным и т.п.) давлением, которые сопровождаются психическими ударами и разрушительной для психики энергетикой. Этот страх перед конфликтом называют конфликтофобией. Именно он, не позволяет профессионалам взглянуть на конфликт профессионально.


          Дискуссия, иллюстрирующая наличие этих проблемОписывается сюжет, в котором будущие конфликтологи должны выполнить одно упражнение (данное Цой Л.Н.), а именно, назвать некоторые слабые качества своих коллег и сказать об этом им в присутствии других (выдержки из стенограммы третьей социологической школы конфликтологии, август 1999г.).

          Лена А: Люба, а иногда вот хирурги не оперируют своих близких. Вернее они как бы берут на себя ответственность за посторонних людей, но не за своих близких.

          Цой Л.: Здесь мы никого резать не собираемся, крови здесь не будет.

          Лена А: Но это может быть не менее кроваво.

          Цой Л.: Хирурги не «режут» своих близких, потому что рядом присутствует очень много чувственного, эмоционального по отношению к близкому. В медицине есть такой принцип, что если врач знает о болезни пациента, но не может ему помочь, он не говорит ему об этой болезни, так как само это знание может убить больного. Но мы не в больнице. Мы готовим консультантов для работы в конфликте, их ничто не должно психологически убить. Знание наших слабых мест – это первый шаг к тому, чтобы начать работать с ними. И если кто-то говорит, что не в состоянии открыто сказать близкой подруге то, в чем она проявляет свои слабости, то, что же это за дружба? Понимаете или нет? И ценностью, для меня лично в дружбе является то, что подруга может сказать мне о таких вещах, которые оказывают влияние на развитие дружеских отношений и на возможности развития меня и как человека и как профессионала.

          Володя: Ты же говоришь о процессе перехода подруги в профессионала.

          Цой Л.: Процесс превращения подруги в профессионала должен происходить сознательно. Я осознаю, что наша дружба не пострадает оттого, что может быть оказана и профессиональная помощь друг другу, в том числе и открытое предъявление слабых мест.

          Я сейчас обращаюсь к Вам не как к подругам, друзьям, а как к профессионалам. И прошу перейти на профессиональную позицию. Вся дружба-то наша, особенно женская, лживая и построена на обмане и самообмане, а также на самолюбовании друг перед другом. Женская дружба, что может быть страшнее ее!!! Друг друга подсиживают, подставляют, мужей отбивают и т.п. Итак, начнем сначала, каждому из присутствующих необходимо отметить слабые места тех, кто пока отсутствует, но скоро придет. Дать оценку каждому. Оценочное суждение – самое сильное, которое может быть. Я понимаю, что этически это безнравственно. Однако, необходимо преодолеть страх перед этической безнравственностью и сказать об этом другому открыто и прямо в глаза. Это начало нашей работы со страхом перед открытостью и правдивостью в работе с конфликтующими сторонами. Да это жестоко, но сейчас по ситуации – это необходимо.



          Лена С: Вот ты говоришь, что у Маши нос, которым можно только свеклу копать. Как можно работать с носом? Если у нее нос, которым свеклу копать, то, как она будет с ним работать?

          Боря: Она будет работать со своим слабым местом, то есть с реакцией на нос. И в следующий раз будет реагировать, но уже профессионально.

          Цой Л: Как работать с носом? Мне просто интересно наблюдать за теми, кто проучился уже неделю и говорит, что начал работать со стереотипами, и утверждает, что что-то для себя получил. В данный момент предлагается продемонстрировать то, о чем утверждается некоторыми и действительно увидеть, что они могут оставить на помойке. Это же экспертиза, которая показывает, что существует миф о том, что вы что-то получили. Ничего этого нет, все бесполезно, так как новое действие, которое здесь предлагается, никто не в состоянии сделать, даже не пробуют. И попробуй посмотреть, ощутить, что внутри каждого будет происходить, и что будет происходить с другими.

          Лена С: А может, нам на пары лучше разбиться и интимно выполнить это задание.

          Цой Л.: Никакой групповухи. Дружба, основанная на том, что мы боимся сделать больно друг другу, это не дружба, это псевдодружба.

          Лена Ч: Люба, никто не говорит, никто с этим не спорит. Я сомневаюсь во времени и месте этого действия.

          Цой Л.: Так, тогда скажи, в каком месте ты находишься и зачем. Проговори и тебе все станет ясно. Еще раз, проговори задачи нашей работы, и какой блок мы сейчас прорабатываем. И ты мне сейчас говоришь, что это не то время и не то место? Где ж твоя логика? Как раз все, что происходит здесь и теперь к месту и ко времени, по цели и по теме. Но ты сомневаешься в этом, как будто есть другое место и другое время!

          Лена А: Ты знаешь, Люба, что меня не убеждает. Я просто помню, когда я находилась как на первой школе. И я вот сейчас покопалась просто в памяти, я очень хорошо помню многие слова, которые мне говорили, и я просто не уверена, что присутствующие могут осознать свое слабое место. Но это не значит, что осознание снимет боль. Да, конечно, это суперкласс, когда ты дойдешь до того момента, когда это престанет быть именно болевой точкой, но это может произойти гораздо позже.



          Цой Л.: Когда надо начинать работать с болью? Если постоянно идет защита болячки?

          Володя: Нет, Люб, Лена, как я ее понимаю, говорила о следующем. Что один и тот же вопрос может быть задан разными людьми. И эффект будет разный.

          Цой Л.: А я просила много вопросов. Но один и тот же вопрос есть как один из вариантов, но мне нужно много вопросов. Нам нужно тему раскрыть и выявить всевозможные реакции, с которыми надо научиться работать.

          Володя: Я говорю, что можно сделать как бы корректно, без фона, грубо говоря.

          Цой Л.: Почему корректно? Ты где находишься? Какая коррекция? Володя, ну о чем ты говоришь? К чему мы готовимся? Мы готовимся к всевозможным проявлениям среды, которые могут быть максимально усилены здесь, для того, чтобы снизить чувствительность там. Ты это вот пойми, понимаешь, когда-то должна начаться работа с действительно глубокими основаниями. Я предполагаю, что у вас есть недоверие к тому, что мы можем вывести нашу ситуацию на иной уровень понимания и развития. Вот это, по крайней мере, можно зафиксировать. А так как Вы не доверяете мне, что с этим можно работать, то все Ваши вопросы оттуда. Если лично Вы не в состоянии работать с этой сложной агрессивной материей, то у Вас и появляется страх прикоснуться к ней. А ведь это та реальность, в которой нам предстоит профессионально действовать.

          Женя: Но какое отношение это имеет к носу?

          Цой Л.: Имеет и еще какое. Не сам нос, а реакция на нос может быть профессиональная и примитивная. Форма носа – то, что от Маши не зависит, а вот реакция на эту форму зависит только от нее самой.

          Женя: А если эта реакция усугубляется?

          Лена. А: До того момента, когда она отработает реакцию, это будет повторяться бесконечно, понимаешь, Люба.

          Цой Л.: Да?

          Лена. А: И еще не известно, на самом деле, отработается это когда-нибудь или нет.

          Цой Л.: Не отработается – не иди в конфликты, нечего там делать, если не отработается. По крайней мере, эту примитивную реакцию можно будет осознать и искать соответствующие профессиональные реакции на нос.



          (В конечном счете, участники выполнили необходимое упражнение, что явилось началом осмысления темы «Психическое нападение и психическая защита).

          Далее приводится методический материал по этой теме.

          Цой Л: Будем откровенны. На самом деле, мы действительно с вашим участием хотим подойти к очень сложной теме – психическое нападение и психическая защита. Ну, некоторое нападение и поиск слабых мест, которые здесь произошли, происходят снами в среде постоянно. Во время защиты мы ищем оправдания своему состоянию. Мы настолько защищены иногда, что это нам не позволяет дальше развиваться. И одновременно мы упускаем очень тонкие моменты реакции собственной психики, которые мы можем развивать, вырабатывая сверхчувствительность к среде. Что происходит с нами, когда мы взаимодействуем с окружающим миром, в котором преобладает агрессивное начало? Насколько чувствительны ли мы к среде, которая нас постоянно провоцирует?

          Мы сейчас поразмышляем над некоторыми новыми идеями, взглядами по поводу процессов нападения и защиты. Есть очень много теорий, поясняющих эти вещи. Я сейчас дам некоторый анализ фактологического материала. Там нет никакой мистики, никакой парапсихологии, это то, что есть на самом деле. И сразу скажу, что я стою на материалистических позициях, никаких религиозных взглядов здесь не будет представлено. Чисто рационалистический подход к тому процессу, который происходит с нами во время так называемого психического нападения и психической защиты. Обратите внимание, я уже не утверждаю о процессе психического нападения и психической защиты, а я уже говорю, о так называемых, «психическом нападении и психической защите».

          Рассмотрим человека, как некую систему, в которой теоретически можно выделить, по крайней мере, как минимум три сферы, по которым можно нанести удары Схема 1).

          – Это физическое тело. Можно по физическому телу нанести удар? Конечно можно. Очень сильный удар.

          – Эмоционально-психологическая сфера.



          – Интеллектуальная сфера.

          Зададим себе вопрос, а вообще по чему можно нанести удар? Удар может быть нанесен только по тому, что сопротивляется. Невозможно нанести удар по воздуху – отсутствует ощутимое сопротивление. Я ставлю стрелочку со стороны удара. А так как мы уже делали утверждение о том, что человек развивается на границе, тогда этот удар и обозначает, что здесь граница. Я сейчас возьму вот эти две сферы (интеллектуальную и эмоционально-психологическую), потому что физические удары нас пока интересовать не будут. Можем ли мы с вами выделить характеристики, которые показывают, по какой сфере был нанесен удар? Например, когда я говорю Маше: – «Маша, у тебя нос как лопата, им только свеклу копать». На что я воздействую? Конечно, на чувства и эмоции. Значит, я воздействую на эмоционально-психологическую сферу. Когда я утверждаю, что Маша не в состоянии дать определение понятия, я воздействую на интеллектуальную сферу, я тем самым показываю, ее ограничения в интеллектуальном плане.

          В обыденной жизни каждый человек стремиться показать свои сильные и лучшие качества, это вполне естественно. Слабые качества, которые мы каждый раз прячем и защищаем, наиболее ясно видны в ситуациях конфликта и неопределенности. Я утверждаю, что человек, который не развивается, старается защитить свои слабые качества (места) от ударов. Человек, который развивается, старается использовать удары, осознавая границы и повышая восприимчивость к миру. И когда человек ясно видит то, как он защищается или то, как он использует удары для развития, тогда есть возможность сознательного выбора направления реакций и действий.

          Если человек не восприимчив и не реагирует на окружающий мир, то он останавливается в своем развитии и приближается к черте смерти. Достижение своих границ сопровождается болью. Боль, как процесс, который происходит в нашем сознании и в организме, это то состояние, которое должно привлекать внимание развивающегося человека. Как мы работаем с болью? Некоторые стремятся не испытывать боли или избежать ее. Однако, известно, что благополучие и здоровье человека, зависит от своевременного распознавания приближающегося недуга.



          Самый опасный недуг человеческого организма тот, который не причиняет страдания. Например, раковые заболевания проявляются в последней стадии развития и приобретают хронический характер. Вообще организм, который умирает, он боли может уже не чувствовать. Последняя стадия рака – нет нервных окончаний, они уже все сгнили. Поэтому развивать сверхчувствительность – это, значит, развивать чувствительность этих границ. Итак, допустим, я определенно (негативно) реагирую на то, что мне говорят, что у меня прическа какая-то не такая. Я могу изменить прическу и понравиться другим, а могу еще раз посмотреть, а как я реагирую на это. Прическу можно менять или не менять – это не имеет значения. Важным для развития личностных качеств является то, как человек реагирует на это.

          Сейчас я перейду к профессиональной позиции. Для развивающихся консультантов, самой высокой этической нормой будет являться та норма, которая предъявляет мысленную благодарность человека по отношению к тому, кто ему показал эту границу. Я мысленно благодарю человека, который указал мне на эту точку боли, потому что я вдруг ее обнаружила и стала работать, то есть усиливать ее. А теперь давайте посмотрим с точки зрения развития человека. Итак, прикосновение к границе и указание на них, является необходимым условием развития человека. Появляется тот, кто обнаруживает их в любой форме и делает больно, тем самым, оказывая содействие в развитии. Я сейчас говорю о профессиональном прикосновении, а не просто о боли, которую мы делаем, друг другу в обыденной жизни, хотя для развивающегося профессионала это уже не имеет никакого значения. Но я уже говорила, что в ситуации конфликта обнаруживается очень много болевых точек. И реакция на эти болевые точки должна быть нами воспринята как подарок судьбы. Потому что тогда нет необходимости собираться на тренинги для обнаружения границ и боли, кроме, как только для того, чтобы получить методики работы с этим.

          Итак, если я утверждаю, что я хочу профессионально развиваться, тогда принцип открытости, который позволяет окружающим обозначать эти болевые точки вроде должен сохраняться. Я не говорю о той открытости, когда мы вываливаем все окружающему миру. Дело в том, что когда мы открыты, мы предъявляем эти слабые места и мы имеем возможность, работать с ними. А они всегда у нас будут, до конца нашей жизни. Когда я вдруг обнаруживаю, что я каких-то вещей не знаю и признаю эту границу, я соответствую этому состоянию, я адекватна сама себе. А когда я все время спрашиваю Оксану: «ты как себя чувствуешь, что ты ощущаешь?», а Оксана говорит: «я спокойна, я спокойна», я думаю, что это? Или в анабиоз человек впал или чувствительность не развита. Или это настолько мощная защита, что развиваться или корректировать свои действия очень сложно. Можно допустить, что другие тебе не указ, от других ты ничего не принимаешь, а как же отношение себя к самой себе? Даже задавание вопроса по отношению к этим вот сферам и то вызывает какую-то реакцию. Например, я задаю себе вопрос: а знаю ли я работу Спенсера, ну допустим каких-нибудь ранних лет? Нет, не знаю. И у меня реакция – как же так я не знаю, необходимо поискать определенную литературу и познакомиться с ее содержанием.



          Таким образом, можно сформулировать следующий тезис: Чем больше мы открыты, тем больше мы защищены. Чем интенсивней мы интеллектуально и эмоционально-психологически поддаемся ударам, тем становимся сильнее. То есть эти удары должны нас усиливать. А когда они нас ослабляют, это значит, что мы остаемся в рамках существующих границ. И дело в том, что эти удары могут быть разными, но переработка происходит тогда, когда эти удары не вызывают в нас негативного отношения, и мы каждый раз видим позитив в очередном ударе. Но этот «удар» необходимо сделать самому себе первым, чтобы обнаружить слабое место, по возможности, раньше других. Именно в этом плане необходимо быть открытым, прежде всего самому себе и не создавать иллюзии о своей закрытости, как о способе защиты.

          Вспомним нашу тему: «психическое нападение и психическая защита».Что такое нападение вообще? Нападение возможно лишь в том случае, когда мы разделяем ту или иную патогенную систему верований. Например, если в моем сознании существует представление об энергиях, а этого никто не может отрицать, так как мы все обладаем некоторой энергией, то обмен энергиями, которыми обмениваются люди, тоже существует в моем сознании. Я не буду сейчас уходить в дебри, но то, что мы оказываем влияние друг на друга энергетически, то, что у нас есть отрицательные негативные эмоции, тоже никто не может отрицать. Я сейчас привожу только фактологический материал. Но вот представление о том, что эти негативные эмоции влияют на человека, и влияют так, что они выбивают его из колеи, показывает, что у человека присутствует патогенная (разрушающая) система верований. Дело в том, что если у меня есть представления о том, что на меня могу напасть, я уже готова к нападению. Почва готова для того, чтоб на меня напасть. На меня обязательно кто-нибудь нападет, потому что у меня в сознании уже есть система верования, в которой возможно нападение. Логика понятна? Я готова к нападению и поэтому оно обязательно произойдет. Кто-то на меня не так посмотрел, кто-то задел – все, на меня напали. Отсюда основная задача лица, которое верит в это – пригласить какое-то духовное лицо или экстрасенса, чтобы оно помогло ему освободиться от этой энергетики.


          В этом плане концепция биополя, как частная система верования, ограниченно вписывается в картину мира, которую выстраивает сегодня наука. Однако, если человек рационально, критически воспринимает систему верований, в принципе на него напасть невозможно. Напасть можно на человека, который уже принял какую-то систему верований, с которой необходимо разобраться прежде, чем выявлять, кто и когда на него напал. Потому что если я прихожу с работы как выжатый лимон, это никакого отношения к энергии окружающих не имеет. Это имеет отношение к тому, как я тратил свое время, в каких условиях находился, какое у меня физическое, эмоционально-психологическое, состояние, есть ли интерес к чему-либо и т.д. Естественно, что инструментом психического нападения является отрицательный психологический заряд. Но чем человек сознательнее, чем более открыт и видит отрицательные психические явления и свои границы, тем труднее ему нанести вред. Ударить его можно, а вот навредить невозможно. Но когда он понимает что это его граница, и она открыта, удара не происходит. Все проходит мимо. То есть он прекрасно понимает, что не защищает слабое место, он о нем знает. Но это не относится к политикам. Это сейчас относится к тому, как необходимо мыслить феномен психического нападения и психической защиты в ситуации конфликта. Но если он закрыт и в этом плане защищен, как ему представляется, тогда удар по границе происходит еще сильнее. Если мы что-то закрыли, естественно нам нужно ожидать удара. Например, когда задается вопрос, а человек на него не отвечает, тогда создается очень напряженная точка.

          Таким образом, можно утверждать, что нападение вне сознания бессмысленно. Нападение всегда происходит в сознании. И поэтому, если человек не работает со своим сознанием и критически не переосмысливает, не переходит на разные уровни сознания, с ним можно сделать все, что угодно. На него можно нападать. Даже только одна мысль о том, допустим, если у кого-то есть эта патогенная система верований, что можно нападать, даже одно то, что я владею этими экстрасенсорными качествами, уже может создать ситуацию нападения. Это значит, что я могу создать мысленный образ вашего двойника, я с ним делаю все, что угодно, а вы болеете. И вы будете верить в это, и вы заболеете.

          Вот что, значит, работать с мыслью, собственной мыслью. Появляется мысль – это ваше порождение. Или вы принимаете ее критически, или вы принимаете ее тотально и говорите: да, на меня напали. Почему я об этом говорю? Потому, что это постоянно присутствует даже среди коллег, что вот меня там сглазили, хоть я не верю, но все равно. С этим человеком пообщаешься, говорит коллега, и вообще жить не хочется. Значит, он у меня энергию взял. А в конфликте, когда бурлит энергия, причем отрицательная, разрушающая, мы разрушимся до основания, если будем верить в это, в эту систему верований. Ну, понятно, что существует много разных гипотетических концепций, теорий, в которые сейчас верит интеллектуальная элита. В частности этот понятие эгрегора, который ввел Андреев в своей работе «Роза мира». Это мыслящие сущности, к которым подсоединяется человек. Они создаются и живут благодаря воспроизведению в мыслях людей, которые как бы в определенных мыслеформах, созданных до них. Схема, в которой предлагается мыслить психическое нападение и психическую защиту, это тоже некоторая абстракция. Мы ее сами создали, и мы начинаем в ней жить и верить в ее работоспособность.

          Итак, еще раз с другой стороны осветим, раскроем смысл и принцип защиты.

          Ничто не может коснуться человека до тех пор, пока он не забыл, где он находится и пока он сознательно не вовлекается (или вовлекается) в навязываемый ему сценарий.

          Когда я слышу от некоторых людей, что их сглазили, навели порчу или разрушили оболочку, я понимаю, что помочь ему можно, только выявив его систему верований, разрушив её, а затем совместно придумав новую. Иначе он будет постоянно объяснять свои недуги тем, что на него обязательно «сядет вампир, выпьет его кровь или хвост отрубят или хвост прицепят». Каждый вправе выбирать, во что верить, однако необходимо не забывать, что выбор веры зависит от уровня образования и культуры конкретного человека. И все-таки в любом взаимодействии существуют два лица, первое, которое нападает, и второе лицо, которое защищается. Без них не происходит этого процесса. И можно сказать, что существует два варианта в направлении мысли. Если, допустим, вы на меня нападаете, то я могу направить свою энергию на изменение Вас, как объекта нападения. Для этого необходимо иметь силу и энергию, чтобы изменить действия объекта или его силу, ограничить его дееспособность, подавить его степень влияния и т.д. Или я могу изменять свое восприятие объекта при нападении. Еще раз: итак, если я чувствую, что на меня напал другой человек, я могу применять силу, чтоб изменить его энергию, я буду ходить к экстрасенсу, чтобы он там что-нибудь прочитал, я буду читать молитвы, чтоб у него что-то случилось, чтоб он от меня отстал. То есть я всю энергию направляю на то, чтобы изменить объект. Если я говорю, что этот объект я создала своим воображением и сознанием, то я буду работать с собственным сознанием, над изменением представлений об этом объекте.

          А если мы поняли, что напасть можно только благодаря сознанию, то тогда все, что создано моим воображением, может быть уничтожено в воображении. Все страхи, которые мы создаем – это наши мыслеобразы. Вопрос заключается в том, может человек с этим работать, или нет, Наша задача – научиться работать с собственным воображением. Есть работы философа Джидду Кришнамурти, которые посвящены страхам, конфликтам. Он писал, что защита – это сопротивление, которое устраняет понимание. Когда мы защищаемся, вопросов для понимания не может быть. О какой коммуникации можно говорить, когда мы находимся в защите? Вот поэтому мы и задаем вопросы, стараясь проникнуть в глубину понимания друг друга. Что же можно противопоставить этой защите, кроме принципа открытости и нахождения ограничений? Главное – это готовность в опыте пережить любые страхи и ограничения, которые позволят нам обнаружить собственную систему верования. По крайней мере, понимая, что мы в этих системах верований находимся, пережив этот опыт, мы в состоянии сделать так, чтобы ослабить разрушительное влияние определенной системы верования. Антизащита заключается в том, что бы еще раз высветить систему верований и вовремя ее отставить. Не сопротивляться тому, что происходит, а иногда плыть в потоке и смотреть, что же происходит с нами в этом потоке. То есть мы уже выходим за уровень, когда мысль может быть остановлена, и не всегда нужно действие мысли. Мысль может остановиться и прекратить свое разрушающее воздействие (конец выдержки из стенограммы).

          Все сказанное не дает оснований для примирения с разрушающей агрессией и конфликтным поведением, которые люди допускают по отношению друг к другу в реальных жизненных ситуациях. Смысл данного текста заключается в том, чтобы каждый профессионал, осознавая свою ответственность за формирование и предъявление новых культурных образцов (в нашем случае – реакций) в ответ на провокации со стороны окружающего мира в ситуации агрессии и конфликта, не предъявляя этих требований к другим. Проблема безопасности человека может начинать решаться на любом уровне, и можно формулировать идеальные требования к безопасности общества в целом: самой высокой степенью общественной и государственной безопасности является личная безопасность каждого человека.

         


--
Автор Цой Л.Н., Пашкова М.Е.
Напишите нам