Настройка шрифта В избранное Написать письмо

Книги по педагогике 2

Гольдин В. Е. Речь и этикет: Кн. для внеклас. чтения учащихся 7-8 кл. / Страница 4

Главная (1 2 3 4 5 6)
не иногда очень хотелось, взять его под руку, сказать, как я рад его видеть, но не смел даже называть его Сережа, а непременно Сергей: так уж было заведено у нас". В общении с не вполне своими дети ведут себя как "большие", и Николенька старается не показать себя "мальчишкой". Илинька Грап, сын бедного иностранца,– еще менее свой, поэтому Сережа и Николенька с ним в основном на вы.

          Говоря постоянно друг другу ты или вы, люди так привыкают к одной форме, что перестают обращать на нее внимание. Их отношения могут постепенно измениться, стать более близкими или далекими, но продолжают выражаться по-старому, прежним ты или вы. Зато переход от вы к ты, или наоборот,– всегда волнующее событие, утверждение новых отношений. На вечере по случаю бабушкиных именин Николенька был совершенно очарован Сонечкой Валахиной. Во время последнего танца, гросфатера, Сонечка предложила Николеньке ты:

          – Знаете что? – сказала вдруг Сонечка,– я с одними мальчиками, которые к нам ездят, всегда говорю ты; давайте и с вами говорить ты. Хочешь? – прибавила она, встряхнув головкой и взглянув мне прямо в глаза.

          В это время мы входили в залу, и начиналась другая, живая часть гросфатера.

          – Давай...те,– сказал я в то время, когда музыка и шум могли заглушить мои слова.

          – Давай ты, а не давайте,– поправила Сонечка и засмеялась.

          Гросфатер кончился, а я не успел сказать ни одной фразы с ты, хотя не переставал придумывать такие, в которых местоимение это повторялось бы несколько раз. У меня не доставало на это смелости.

          Очень интересно пользуется местоимениями ты и вы бабушка Николеньки. С равными, например с князем Иваном Ивановичем, она всегда на вы. Но преклонный возраст и самое высокое положение ее в обществе приводят к тому, что в постоянном и ближайшем ее окружении равных людей почти нет. Бабушкино "верховенство» так бесспорно, что ее вы, иногда обращаемое вниз (например, Николеньке, горничной Гаше), воспринимается, конечно, не как почтение. Такое вы звучит неприязненно, пренебрежительно, подчеркивает дистанцию. В сравнении с этим отдаляющим вы обычное ты к тем же людям начинает выражать приязнь, расположение. Возникает система отношений со "скользящей» дистанцией, при которой бабушка, в зависимости от того как меняются ее оценки и настроения, обращается к одним и тем же людям то на ты, то на вы. "Бабушка имела особенный дар,– пишет автор,– прилагая с известным тоном и в известных случаях множественные и единственные местоимения второго лица, высказывать свое мнение о людях.

          Хотя она употребляла вы и ты наоборот общепринятому обычаю, в ее устах эти оттенки принимали совсем другое значение". Вот бабушка требует, чтобы Николенька извинился перед гувернером:

          – Я надеялась, что вы будете благодарны,– продолжала она, помолчав немного и тоном, который доказывал, что речь ее была приготовлена заблаговременно,– за попечения и груды его, что вы будете уметь ценить его заслуги, а вы, молокосос, мальчишка, решились поднять на него руку. Очень хорошо! Прекрасно!! Я тоже начинаю думать, что вы не способны понимать благородного обращения, на вас нужны другие, низкие средства. Проси сейчас прощения, прибавила она строго-повелительным тоном, указывая на St.-Jerome'a – слышишь?

          Я посмотрел по направлению руки бабушки и, увидев сюртук St.-Jeromc'a, отвернулся и не трогался с места, снова начиная ощущать замирание сердца.

          – Что же? вы не слышите разве, что я вам говорю?

          Я дрожал всем телом, но не трогался с места – Коко! – сказала бабушка, должно быть, заметив внутренние страдания, которые я испытывал.– Коко,– сказала она, уже не столько повелительным, сколько нежным голосом,– ты ли это?

          Мы видим, что правила, по которым употребляют ты и вы в доме Иртеньевых, отличаются от современных, хотя и во многом сходны ними Отношения "свой – чужой» "выше – ниже – равный» важны и сегодня, этим вызывается сходство; но за ними стоят другие общественные условия, другая система оценки людей. Отсюда различия. Главное измерение, которое отражается в нашем этикете,– это различия в возрасте. Уважение к взрослому и особенно к пожилому человеку – одна из главных норм поведения. Невозможно представить себе, чтобы сегодня взрослый обращался к ребенку на вы, а тот отвечал ему ты. Ты принято между детьми и в обращении к детям. Дети обращаются к взрослым на вы, если эти взрослые не их папы, мамы, братья, сестры, бабушки, дедушки (в большинстве семей близкие родственники говорят друг другу ты). Между незнакомыми или не очень близкими друг другу взрослыми принято обращение вы.

          Правда, встречается и ты ("Эй, мужик, не скажешь, где тут столовая?"), но только у людей недостаточно культурных. Среди взрослых неравноправное ты (когда человек обращается на ты, а в ответ требует лишь вы) – проявление крайней невежливости, противоречащее самим основам нашего общества.

          Работа занимает в нашей жизни большое место, и она сближает людей так же сильно, как и родство, иногда – даже сильнее.

          Поэтому люди, которые постоянно вместе трудятся и составляют настоящую рабочую семью, нередко друг с другом на ты, несмотря на разницу в возрасте. Так принято в семье, и это не нарушает законов вежливости. У писателя Б. Васильева есть интересная повесть "Кажется, со мной пойдут в разведку...» о вчерашнем школьнике, который входит в маленький коллектив испытателей вездехода. Наступает такой момент, когда Гена старается осмыслить, что такое его экипаж. Он впервые задумывается над тем, что у водителя Федора есть семья, что он из другого поколения, потому что на двадцать лет старше, но что при этом на работе они товарищи и на ты:

          Славка, получается, что он из отцов, а мы из детей.

          Кто – он?

          Федор А-а... Ну и что?

          А мы на "ты"

          Так мы ж на работе, Генка. Тут не до этого Такое объяснение Гену не устраивает; вопрос неожиданно задевает и Славу, заставляет искать более точный ответ, сравнивать, взвешивать. Кто они друг другу в экипаже? "Нет между нами разницы ни с какой стороны,– подытоживает Слава.– И возраст поэтому тут ни при чем. Нету его у нас, возраста.

          Вообще нету".

          Возраст, конечно, остается. Но работа – главное, и равенство перед работой делает возраст признаком несущественным.

          Различение ты и вы в обращении к одному человеку встречается у нас прежде всего среди городского населения, а из деревенских жителей пользуются им далеко не все. Это обеспечило употреблению вежливого вы особую престижность, сделало его признаком образованности, городского воспитания. Но не будем забывать, что отношения своих и чужих, близости и дистанции существуют независимо от того, пользуемся ли мы местоимением вежливости. Они могут выражаться и по-другому. Общение на ты со знакомыми и незнакомыми, как это принято у пожилых людей, живущих в деревне, в их среде не является неправильным.

          Сегодня у русских не установилась еще единая норма употребления ты и вы, и это нужно учитывать. Если пожилой человек обращается к кому-либо доброжелательно, но на ты, ответить ему "Что вы мне тыкаете?» – не заслуженная им грубость. Человеческие отношения всегда важнее тех условных форм, которые создаются, чтобы эти отношения обозначать. В этом смысле условное вы ничуть не лучше столь же условного ты.

          Знакомимся с обращениямиВ "Горе от ума» (А. С. Грибоедов) Скалозуб говорит:

          В тринадцатом году мы отличились с братом В тридцатом егерском, а после в сорок пятом.

          Нетрудно определить, кого называют словом брат. Брат – сын тех же родителей, двоюродный брат – сын дяди или тети.

          А кому адресуется обращение брат? Ответить на этот вопрос труднее. Фамусов обращается так и к Чацкому ("Здорово, друг, здорово, брат, здорово"), и к Молчалину ("Что за оказия! Молчалин, ты, брат?"). "Братом» оказывается Чацкий и Платону Михайловичу ("Здорово, Чацкий, брат!"). Вообще так обращаются к родственникам и не к родственникам, к мужчинам и к женщинам. Бывает, что взрослый адресуется так к малышу. "Ну теперь, брат, держись!,» – предупреждаем мы иногда и самих себя.

          Словом брат можно обратиться и не к человеку. В известном рассказе А. П. Чехова новый хозяин говорит Каштанке: "Без имени, брат, нельзя".

          Получается, что ни возраст, ни пол, ни степень родства, ни социальное положение и вообще никакие собственные признаки того, кому направлена речь, словом брат в роли обращения не выражаются. Этим обращением мы вовсе не называем адресата речи, а только выражаем свое фамильярное отношение к нему. Причем именно свое отношение: говоря Молчалину "брат", Фамусов, конечно, не допускает и мысли, что его секретарь так же обратится к нему.

          Обращения гражданин и гражданка указывают на пол адресата, но никаких других его признаков не сообщают, и главное в них – тоже выражение отношений. Но в отличие от обращения брат они выражают отношения сугубо официальные. Проведите небольшой эксперимент. Пусть несколько взрослых (чем больше, тем лучше) каждый в отдельности решат следующую задачу: на улице кто-то окликнул вас: "Гражданин!» Кто бы это мог быть?

          Можно не сомневаться в том, что большинство опрошенных дадут один и тот же ответ: милиционер. Ответ вполне естественный. Мы с вами на улице случайные прохожие, а для милиционера улица – его служебный пост, он здесь не частное лицо, а представитель государства, отсюда и официальность его речи; поэтому прозвучавшее на улице обращение гражданин и ожидается прежде всего от него, хотя этим официальным обращением пользуются, конечно, и другие.

          А обращение товарищ? И оно никого точно не называет. Так же, как брат и гражданин, товарищ – обращение взрослых друг к другу, но, кто эти взрослые, сказать нельзя. Ясно лишь, в какие они вступают отношения. Обращение товарищ не Фамильярно, как браг, но и не столь официально, как гражданин. Сегодня оно почти нейтрально и, конечно, вежливо.

          Итак, главное в обращениях брат, гражданин, товарищ – это выражаемый ими тон общения, тип отношений. Но есть обращения и другого характера: сосед, няня, водитель, дежурный, доктор, пешеходы, пионеры и школьники, капитан, Иван Иванович, Тимофеевна и т. п. Эти слова-обращения помогают точно адресовать речь, они прежде всего указывают признаки того, к кому речь обращена, хотя отношения между общающимися они тоже выражают. К одному и тому же человеку могут обратиться:

          Коля, Коленька, Колька, Николай, Петрович, Николай Петрович, Иванов, сосед, доктор, папа, папочка, папуля, сынок мой, сыночек, сынуля и т. д. В этих обращениях отражаются такие собственные признаки адресата, как его имя, отчество, фамилия, профессия, то, что у него есть дети, родители и т. д. Вместе с тем обращения этого типа несут этикетную информацию, поэтому они выступают в многочисленных вариантах и выбор каждого из них соответствует определенному типу отношений между говорящими.

          В школьном учебнике об обращении говорится: "Обращение – это слово (или сочетание слов), называющее того, к кому обращаются с речью". Это, конечно, верно, но относится, как мы теперь видим, не ко всем обращениям: к обращениям доктор, водитель, няня и подобным относится, а к обращениям голубчик, браток и подобным – нет. Если к кому-то обратились водитель, мне уже известно хотя бы занятие этого человека. Но что можно сказать о том, к кому адресовались словом голубчик? О нем самом – почти ничего. Например, Николенька Иртекьев обращается так к своей маме: "Полно! и не говори этого, голубчик мой, душечка моя!"

          Адресат этим обращением не назван, выражены лишь отношение к нему и призыв общаться.

          В повести А. Гайдара "Тимур и его команда» Тимур встречается с хулиганом Квакиным:

          Квакин остановился.

          – Здорово, комиссар! – склонив голову набок, негромко сказал он.– Куда так торопишься?

          – Здорово, атаман! – в тон ему ответил Тимур.– К тебе навстречу.

          Обращения комиссар, атаман многое говорят читателю – и о характерах героев, и об их отношениях.

          В нашей речи обращения используются для нескольких целей.

          Во-первых, они выделяют адресата речи, и это очень важное их применение. Ведь речи, никому не адресованной, не бывает, и указывать адресата речи просто необходимо. Во-вторых, обращения имеют этикетное значение. Они предлагают адресатам общаться в определенном тоне, соблюдая определенные отношения: отношения людей близких или далеких, равных или неравных, отношения дружеские, фамильярные, почтительные и т. д. Обращения типа брат (когда оно не обозначает брата) нужны нам главным образом для того, чтобы регулировать отношения с теми, к кому мы адресуемся. Поэтому если им нужно дать специальное название, то, наверное, подойдет слово регулятив. Брат – обращение-регулятив, браток, голубчик – тоже. У обращений типа няня, водитель и подобных главная задача иная – обозначить адресата речи. Давайте назовем их обращениям и – индексами.

          Обращений-индексов очень много: мальчик, девочка, дежурный, пионеры, школьники, строители и т. д. Любое название, примененное для обозначения адресата,– индекс.

          Обращений-регулятивов, конечно, гораздо меньше, потому что они приспособлены выражать только типичные, часто повторяющиеся отношения между людьми. Некоторые из регулятивов вообще почти никогда не используются как именования. Например, слова дружище, старина, браток, голубчик выступают обычно лишь в роли обращений. Другие регулятивы внешне совпадают с именованиями, но четко отграничены от них по содержанию: регулятив брат вовсе не предполагает, что адресат – наш брат, точно также словом товарищ мы обращаемся не обязательно к своим друзьям.

          В народной речи Ярославской области встречается регулятив матушка. Так обращаются не к матери, не к свекрови или теще, а к любой женщине и даже к любому мужчине для выражения общей доброжелательности (звучит он и тогда, когда говорят с животными). "Что ты все записываешь, матушка?» – спрашивала автора этих строк старушка, с которой он долго беседовал в одной из деревушек под Рыбинском. Она сидела у крыльца своего дома и следила за игравшим на траве внуком. "Не бегай, не бегай так, матушка!» – то и дело остерегала она его.

          Если бы обращения нужны были нам только для того, чтобы было ясно, с кем мы говорим или кому пишем, в каждом тексте достаточно было бы всего одного обращения. Но мы должны еще выражать свое отношение к адресату текста, напоминать ему об этом отношении в наиболее важные моменты речи, подчеркивать то одну, то другую сторону этих отношений. Поэтому в речи, адресат которой остается неизменным, встречается не обязательно одно обращение. Например, редкое письмо, кроме официального или полуофициального, не включает в себя нескольких обращений. Чем разнообразнее содержание письма, чем оно эмоциональнее, тем чаще встречаются в его тексте обращения. Можно даже сказать, в каких именно частях письма их появление наиболее вероятно: в тех, что теснее всего связаны с адресатом и адресантом, то есть в частях, этикетно наиболее важных, и, кроме того, в местах самых значительных, во фразах, содержащих вопросы, просьбы, пожелания, предложения.

          Вот фрагмент письма, написанного 26 мая 1931 г. замечательным советским писателем Николаем Островским. Островский пишет одному из своих ближайших друзей, регулярная переписка с которым не прерывалась много лет,– Петру Николаевичу Новикову:

          ...Я, Петушок, весь заполнен порывом написать до конца свою "Как закалялась сталь". Но столько трудностей в этой сизифовой работе – некому писать под мою диктовку. Это меня прямо мучит, но я упрям, как буйвол. Я начал людей оценивать лишь по тому, можно ли их использовать для технической помощи.

          Пишу и сам!!! По ночам пишу наслепую, когда все спят и не мешают своей болтовней. Сволочь природа взяла глаза, а они именно теперь так мне нужны...

          Удастся ли прислать тебе и моим харьковским друзьям некоторые отрывки из написанного? Эх, если бы жили вместе, как было бы хорошо! Светлее было бы в родной среде. Петя, ответь, дружок: что, если бы мне понадобилось перепечатать с рукописи листов десять на пишущей машинке, мог бы ты этот отрывок перепечатать, или это волынка трудная? Редакция требует два-три отрывка для оценки... Ты хочешь сказать, что я тебя хочу эксплуатировать, но, Петушок, ты же можешь меня к черту послать, от этого наша дружба не ослабнет ничуть.

          Жму твою лапу и ручонку Тамары.

          Коля Островский.

          13 января 1936 г. Письмо матери, О. О. Островской:

          Милая голубка, матушка!

          Крепко тебя обнимаю и целую, мою старенькую приятельницу Ты должна мне написать подробно обо всем, что у вас там делается. Я работаю. Завтра будет закончена седьмая глава, шестую я пропустил.

          Выполни все мои поручения насчет ликвидации старого барахла-рухляди, которая только загромождает ваше жилище.

          Помни, матушка, мой призыв к тебе: не подымай тяжелых вещей, не берись за изнурительную работу. Помни, что у тебя разгромленное сердце. Займись лечением всерьез. Все, что нужно для этого, я сделаю.

          Береги себя, родная, чтобы, когда мы приедем, ты была здорова, жизнерадостна.

          Напиши о здоровье отца и вообще, как вы там живете. Мы здесь пока все здоровы, а это самое главное.

          Крепко жму твою руку и обнимаю тебя.

          Коля.

          Оба письма эмоциональны, содержат просьбы, вопросы, пожелания, и в каждом из них несколько обращений, расположенных именно в тех частях, о которых мы только что говорили.

          Вместе с тем для современной русской речи нельзя сформулировать правила о том, где в тексте непременно должны стоять обращения, где их не может не быть. Объясняется это многими причинами, и некоторые из них нетрудно понять.

          Во-первых, каждый письменный или устный текст организован как целое. У его создателя есть определенная цель, которой он старается достичь своей речью. Для многих видов текста выработались типичные формы начала и конца, определенные приемы построения главной его части. Так, школьное сочинение на литературную тему обычно начинается вступлением, в котором вводится тема сочинения, показывается, чем интересна она автору, почему из нескольких тем выбрана именно эта; нередко во вступлении объясняется, какая из разных сторон темы будет раскрыта. Автор сочинения напоминает во вступлении читателю те важнейшие факты, которые помогут понять основное содержание сочинения, вызовут к нему интерес, как-то настроят читателя.

          Хорошее сочинение всегда своеобразно, не повторяет учебник или другие школьные сочинения даже на ту же тему. Но при всех индивидуальных особенностях хорошего сочинения оно подчиняется законам этого жанра, законам построения школьного сочинения вообще, и, читая его, можно понять, что перед нами школьное сочинение, а не что-то другое. Цельность построения текстов позволяет учиться их созданию. Можно научиться писать письма, сочинения, деловые бумаги, правильно строить устное выступление на собрании, доклад в научном кружке и т. д. Внутри цельного текста существуют многочисленные связи, смысловые и формальные, скрепляющие его. Это позволяет находить в текстах лишние или разрушающие его элементы, замечать недостающие, позволяет работать над текстом. Но нормальный текст обладает и единством адресации, то есть весь целиком и каждой своей частью направлен одному и тому же адресату. Неважно, кто этот адресат.

          Он может совпадать с создателем текста (заметки в записной книжке обычно адресуются самому себе), может быть конкретным лицом, как в приведенных письмах Н. Островского, может быть собирательным адресатом типа адресата "Пионерской правды» или "Комсомольской правды» и т. д. Существенно лишь то, что текст адресуется в целом. Итак, текст – нечто цельное и адресуется он целиком одному адресату. Какое же место в связи с этим должно занимать в тексте обращение?

          Используем сравнение. Вот перед нами разостлан платок.

          Он похож на текст тем, что обладает цельностью и формой:

          у него есть середина и края, центр и периферия. Как можно этот платок поднять? По-видимому, самыми разными способами. Можно потянуть его за один из концов, можно подхватить его в центре или в любой другой точке, все равно поднимется весь платок, поскольку его части связаны. Правда, в каждом случае платок будет принимать разные формы, но и текст в зависимости от того, где помещено в нем обращение, будет несколько по-иному выглядеть, по-иному восприниматься. Главное же – где бы ни поместили мы обращение, оно адресует весь текст, если он действительно представляет собой единство.

          Но сходство текста с платком, конечно, неполное. Начало и конец определяются у платка условно, а в тексте свободно менять направление, в котором мы его произносим или читаем, не удается. Бывают тексты без выделяющегося смыслового центра и тексты, у которых отдельные части явно неравноправны в смысловом отношении. Поэтому нам вовсе не все равно, где находится указывающее на адресата обращение: лучше, если в начале текста, чем в конце; лучше – в наиболее важной его части, чем в малосущественной; можно в одном месте, но можно и в нескольких: ведь и платок мы поднимаем иногда за несколько точек сразу. Обращения-регулятивы явно тяготеют к тем местам текста, где речь идет о нас или об адресате. Таким образом, цельность текста позволяет размещать обращения достаточно свободно, а его организованность, устроенность, неоднородность налагают на размещение обращений свои ограничения. Вот первая причина того, что для многих типов современных русских текстов нельзя сформулировать не знающие исключений правила, как располагать обращения.

          Во-вторых, надо помнить о том, что обращение – не единственный способ адресовать текст и не единственный способ выразить отношение к адресату. Так, говорящий может дотронуться до адресата, подойти к нему поближе, заглянуть ему в лицо, посмотреть в глаза, и все эти действия даже без обращений хорошо покажут, кто адресат речи. Само содержание текста во многих случаях достаточно четко выделяет адресатов, и обращение к ним оказывается необязательным. К вокзальным объявлениям о прибытии и отходе поездов не нужно присоединять обращений именно по этой причине. Нередко обращение заменяется специальным текстом, показывающим направленность речи. Такими текстами являются, например, аннотации, помещаемые в книгах. Аннотация кратко определяет содержание книги и обычно сообщает, на кого книга рассчитана. В аннотации к этой книге (или в специальном подзаголовке) будет сказано: для учащихся VII-VIII классов. И, конечно, вы не забыли, как много существует средств этикетной модуляции речи.

          Обращение – лишь одно из них, хотя и очень важное. Значит, даже там, где обращение может стоять, где появление его весьма вероятно, мы не всегда его используем.

          Многое зависит и от культурной традиции. Современное письмо почти всегда начинается с обращения. Древнейшие же из дошедших до нас частных посланий, писанных на Руси, строились по-другому. Вначале сообщалось, от кого письмо и кому. Обращения в зачине письма не было, именования отправителя и получателя входили в формулу начального приветствия "Поклон от... ко...". Эта традиция держалась в России долго, до XVIII в.

          Вот полный текст одного из писем на бересте (письмо найдено в Новгороде, датируется предположительно XV в.):

          Поклонъ от Михаили к осподину своему Тимофию.

          Земля готова, надобе семяна. Пришли, осподине, целовекъ спроста, а мы не смиемъ имать ржи безъ твоего слова.

          Имать – по-древнерусски "брать". Исследователи разделили текст на слова и предложения, расставили в нем современные знаки препинания, выделили собственные имена прописными буквами, и теперь смысл послания Михаила к его господину понятен: приказчик сообщает, что земля готова к посеву, требуется разрешение феодала, чтобы взять семена. Письмо начато традиционной формулой без обращения. В середине письма обращение есть: осподине. Обратите внимание, где оно стоит в предложении с просьбой, в котором упоминаются сам господин и его действия ("пришли")

          В древнерусском языке, как и во многих других языках, обращение-существительное ставилось в специальной форме, в так называемом звательном падеже. В письме Михаила осподинезвательный падеж слова осподин. Надобности повторять в тексте, кому адресовано послание, здесь не было, но нельзя было не подчеркнуть своей зависимости от господина при его упоминании. Слово осподине и употреблено в этикетных целях, это обращение-регулятив.

          Обращения-индексы сами по себе не являются вежливыми или невежливыми. Их этикетная информация минимальна, и восприятие их зависит в основном от ситуации, в которой они использованы. Так, индекс "Дежурный» в некоторых специальных условиях, например в условиях классных занятий в школе, может быть приемлем. Такое же обращение постороннего к человеку с повязкой дежурного – грубовато. Телефонистки междугородных линий обращаются друг к другу Дежурненькая, добавляя к индексу уменьшительно-ласкательный суффикс и делая таким образом речь более вежливой. Есть и другое средство этикетного изменения индексов: к ним присоединяют регулятивы Товарищ дежурный! Дорогой Иван Иванович! Милый Петя! Гражданин Петров! и т. п. Часто одновременно применяют несколько способов модуляции: Дорогой мой Коленька (регулятивы и экспрессивный суффикс). Использован здесь и еще один прием: из всего состава имени (имя, отчество и фамилия) выбрано только личное имя.

          Особенность русского языка в именовании людей заключается в том, что имя состоит из нескольких компонентов. Окликая знакомого, мы можем обратиться к нему с помощью полного личного имени (Николай), уменьшительного имени, или полуимени (Коля), посредством имени и отчества или только фамилии, изредка – по имени и фамилии. Выбор имеет этикетный смысл, выражает отношение к адресату.

          В прошлом обращение по имени или имени и отчеству зависело в основном от принадлежности к господам или "людям", возраст имел меньшее значение. В повести Н. Г. Гарина-Михайловского "Детство Темы", которую все вы, конечно, читали, горничная Таня к восьмилетнему сыну генерала обращается по имени и отчеству: Артемий Николаевич. Это было нормой.

          Темина мама сама зовет его Темой, но, говоря о нем с прислугой, тоже называет сына Артемием Николаевичем: для прислуги он только Артемий Николаевич:

          – Купаться будут все: сначала барышни, а потом Артемий Николаевич. Ванну на двадцать два градуса.

          Ступай!

          Но тут же мать снова позвала Таню и прибавила:

          – Таня, перед тем как поведешь Артемия Николаевича, убавь в ванной свет в лампе так, чтобы был полумрак.

          Сегодня молодые люди до начала самостоятельной жизни обращаются друг к другу только по имени. В обстановке неофициальной такое обращение принято и у людей более взрослых.

          Взрослые 30-40 лет при знакомстве нередко сразу начинают звать друг друга по имени, а если они давние близкие знакомые, то обращение по имени может сохраниться у них на всю жизнь.

          Замечено, что возрастная граница обращения по имени постепенно поднимается в каше время все выше. Советский языковед Е. А. Земская пишет: "До революции было принято называть студентов по имени и отчеству. В 40-е гг. Б Московском университете некоторые преподаватели называли студентов по имени и отчеству. В 70-е гг. лишь иногда преподаватели обращаются к студентам по имени и отчеству. Как правило, преподаватель называет студента по имени (или по фамилии) и на Вы, редко – по фамилии с добавлением слова товарищ".

          Все учащиеся, в том числе, конечно, и школьники, обращаются к преподавателям по имени и отчеству. Вообще, по имени и отчеству обращаемся мы обычно ко всем, с кем общаемся на Вы, но бывают и отдельные отступления от этого правила. Сложность состава русского имени создает трудности при выборе отдельных его частей для обращения. Е. А Земская показывает это так:

          Представим, что у нас есть знакомый Николай Николаевич Васильев. Ему сорок лет. Он инженер.

          Кто и как его называет?

          Жена зовет его Коля (уменьшительное от Николай), так же зовут его родители, братья, сестры, другие родственники и друзья. Дети зовут его папа, а иногда шутливо – папа Коля.

          Племянник и племянница – дядя Коля, так же зовут дети его друзей. Но те из них, кто постарше, называют его по имени и отчеству: Николай Николаевич!

          На работе сослуживцы и начальник зовут его Николай Николаевич, а те, кто знаком с ним много лет,– Коля или Николай, некоторые из них, но не все обращаются к нему на ты; на собрании – товарищ Васильев! Когда он учился в школе, к нему обращались Васильев! или Коля Васильев!. В деревне, где он провел детство, знакомые старики называли его уважительно Николаич. Когда он поехал на красный свет, милиционер потребовал у него шоферские права и назвал гражданин Васильев!

          В примере Е. А. Земской – современные обращения и принятые сегодня правила использования их. Однако язык изменчив, меняются, конечно, и обращения. Но прежде чем перейти к главе о судьбах обращений, попробуйте решить следующие задачи.

          1. Кому адресуются ваши школьные сочинения и почему в них обычно не бывает обращений?

          2. На опушках леса вы не раз видели такие плакаты: "Лес – наше богатство. Не разводите в лесу костров. Не бросайте горящих окурков Берегите лес от пожара!» Почему обращение в этом тексте не обязательно? Какие места могло бы занимать в тексте обращение "Товарищи!"? Почему именно эти? Нередко обращения вставляются внутрь предложения. Возможно ли это в данном случае? Почему?

          Обращения меняютсяТоварищ Васильев! Гражданин Васильев! – это обычное сегодня сочетание индекса с регулятивами. Но, конечно, не любое сочетание регулятив +индекс принято. Например, обращения Товарищ дедушка или Уважаемый товарищ дедушка покажутся весьма странными в письме внука и еще более странными – при устном общении. На язык начала XIX в. их можно "перевести» примерно так: Милостивый государь дедушка/ Было бы ли это и тогда столь же странным?

          Представьте себе, нет.

          Милостивый государь дедушка, Афанасий Николаевич,

          Спешу известить Вас о счастии моем и препоручить себя Вашему отеческому благорасположению, как мужа бесценной внуки Вашей, Натальи Николаевны. Долг наш и желание были бы ехать к Вам в деревню, но мы опасаемся Вас обеспокоить и не знаем, в пору ли будет наше посещение...

          Это пишет А. С. Пушкин 24 февраля 1831 г. А. Н. Гончарову, деду Наталии Николаевны. Письмо имеет полуофициальный характер, и в конце его обращение должно повториться:

          С глубочайшим почтением и искренно сыновней преданностию имею счастие быть, милостивый государь дедушка, Вашим покорнейшим слугой и внуком.

          Александр Пушкин.

          А вот еще одно письмо. В 1802 г. его написала Екатерина Александровна Радищева, дочь А. Н. Радищева.

          Милостивый государь дедушка и милостивая государыня бабушка.

          Мы давно уже не имели удовольствия получать от вас известия, вы не можете себе представить, как это грустно. Мы живем в таком отдалении, что подумать о том грустно. Но будьте уверены, что ничто не может переменить почтение и любовь послушной внучки вашей.

          Катерина Радищева.

          В XVIII и начале XIX в. обращение милостивый государь дедушка не удивляло: это была норма.

          Странным показалось бы сегодня и обращение, составленное из нейтрального регулятива и имени и отчества: товарищ Анна Петровна или товарищ Николай Николаевич. А вот в повести Ф. М. Достоевского "Село Степанчиково и его обитатели» к одному из героев обращаются так: "сударь Степан Алексеевич".

          И такая норма существовала.

          Не только отдельные сочетания регулятивов с индексами и их оценка сильно изменяются с течением времени, но меняются, конечно, и сами индексы и регулятивы. И не могут не меняться! Ведь обращения самым тесным образом связаны с отношениями между людьми и чутко откликаются на развитие общества. Медленнее меняются обращения неофициальные, обращения друг к другу людей близких: родственников, друзей. Быстрее – обращения официальные.

          "Катеринушка, друг мой сердечнинькой, здравствуй!» – так начинаются многие письма Петра I жене Екатерине Алексеевне.

          "Любезнейшая племянница наша", "Любезная племянница",– обращается Петр I к дочери своего брата. Однако обращение к нему племянницы гораздо менее свободно: "Милостивейший Государь мой дядюшка и батюшка, Царь Петр Алексеевич, здравствуй на множество лет!» Разница эта вызвана и тем, что Петр – царь, и тем, что отношения между мужчинами и женщинами в семье той эпохи не были равноправными. Неравноправие женщин требовало закрепленного традицией выражения большей почтительности с их стороны.

          Это легко заметить, если сравнить письма жен к мужьям и мужей к женам. Вот фрагменты двух писем конца XVII в.

          От Дмитрея Ивановича жене моей Агафьи поклон да детем мир и благословение, здравствуйте на многие лета. А я на Москве июля по 17 де(нь) дал бог жив, а впредь уповаю на милость божию. Да прикажи за хлебом ходить так, как при мне хаживали...

          Это типичное начало посланий мужа к жене. На первом месте стоит полное имя Дмитрия Ивановича с отчеством, с почетным "вичем", затем упомянуты жена и дети. А вот как пишет ему А. С. Маслова:

          Государю моему Дмитрею Ивановичю женишка твоя Агафьица з детишка(ми) твоими челом бьет, здравствуй государь на ево великого (Государя) службе. А про дом свой изволишь воспомянуть – ив дому твоем дал бог все здорова...

          Порядок упоминания лиц, как видим, не изменился: хотя адресант здесь уже Маслова, первым все равно назван муж. К его имени добавлен регулятив государь мой, а женишка, Агафьица, детишки стоят в скромной, уничижительной форме.

          Феодально-бюрократическому обществу присуще закрепление социальных отношений в строгой системе сословной иерархии.

          Выражением этих отношений служили и введенная Петром I система титулов, и установленное при нем четкое соотношение государственных должностей по Табели о рангах, и множество других, как правило, законодательно оформленных различий, в том числе и таких на первый взгляд мелких, как особенности чиновничьих мундиров разных ведомств и классов или ливрейной одежды слуг (тот, кто давал слугам ливрею не соответственно своему чину, по закону 1885 г. подвергался штрафу в размере 300-500 рублей или даже аресту сроком до трех месяцев).

          Табелью о рангах (она почти без изменений действовала до Великой Октябрьской социалистической революции) определялось не только служебное поведение гражданских и военных чинов, но и многое другое в общественной жизни.

          "Все замужние жены поступают в рангах, по чинам мужей их,– говорилось в Табели,– и когда они противно тому поступят, то имеют они штраф заплатить такой же, как бы должен платить муж ее за свое преступление". В данном случае под преступлением имелись в виду попытки получать почести не по рангу, что наказывалось – и это тоже было предусмотрено Табелью о рангах –

          штрафом, равным двухмесячному жалованью.

          Хотя в законе специально оговаривалось, что "осмотрение каждого чина не в таких оказиях требуется, когда некоторые яко друзья и соседи съедутся или в публичных ассамблеях, но токмо в церквах при службе Божией, при Дворовых церемониях, яко при аудиенции послов, торжественных столах, в чиновных съездах, при браках, при крещениях и сим подобных публичных торжествах и погребениях", практически все общественное поведение людей корректировалось сословно-бюрократическим членением общества. Крепостной или не крепостной, дворянин или не дворянин, титулованный – не титулованный, служащий высшего или низшего ранга – этим в значительной мере определялось достоинство человека, на это были ориентированы и принятые формы вежливости.

          Обращения в армии точно регламентировались. Одна из лучших наших дореволюционных энциклопедий – "Энциклопедический словарь» Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона – сообщала в 1901 г. читателям: "Полным генералам положено говорить Ваше Высокопревосходительство, генерал-лейтенантам и генерал-майорам – Ваше Превосходительство, если лица эти не имеют княжеского и графского титула. Начальников и старших из штаби обер-офицеров офицеры, подпрапорщики и кандидаты на классную должность называют по чину, прибавляя слово господин, например, господин капитан, господин полковник, прочие нижние чины титулуют штаб-офицеров и капитанов – Ваше Высокоблагородие, остальных обер-офицеров – Ваше Благородие (имеющих графский или княжеский титул – Ваше Сиятельство).

          Нижние чины говорят начальникам и старшим из низших чинов: господин подпрапорщик, господин фельдфебель, господин унтер-офицер и т. п Начальники и старшие, обращаясь к подчиненным или младшим офицерам, именуют их по чину или по чину и фамилии, например, поручик такой-то. Нижних чинов они называют просто по фамилии, кроме старших боцманов и кондукторов флота, коих должны называть по званию (например, старший боцман такой-то)".

          Обращения к чинам гражданским в значительной мере совпадали с принятыми в армии. Например, к действительным тайным советникам 1-го и 2-го классов обращались так же, как к полным генералам: Ваше Высокопревосходительство, к тайным советникам и действительным статским советникам – как к генерал-лейтенантам и генерал-майорам: Ваше Превосходительство.

          Легко вообразить, в какое труднейшее положение поставил горожан Хлестаков, "напустив туману", но не представившись по-настоящему уездным чиновникам. Как его титуловать? Подыгрывая барину, Осип, вообще-то зовущий его по имени и отчеству, именует при купцах "высокоблагородием", поднимая таким образом с низшего 14-го класса (Хлестаков – коллежский регистратор) сразу до 8-5-й ступени. Купцы адресуются к нему как к "сиятельству", приписывая тем самым Хлестакову графское или княжеское достоинство. "Его высокоблагородному светлости господину финансову",– изобретает купец Абдулин, образуя невероятное сочетание, в которое вводит и титул редких княжеских родов – "светлость". "Превосходительством» титулует Хлестакова городничий, так как в знаменитой "сцене вранья» Хлестаков сам произвел себя в генералы, "взявшись» управлять департаментом и сообщив, что на пакетах ему пишут "Ваше Превосходительство". Другие чиновники осторожно предпочитают вообще обходиться без обращений.

          Легче всего, конечно, дамам: "А я никакой совершенно не ощутила робости; я просто видела в нем образованного светского высшего тона человека, а о чинах его мне и нужды нет".

          Для Анны Андреевны Хлестаков – Иван Александрович, и только.

          В России XVIII-XIX вв. в качестве основных выступало несколько групп обращений. Это, во-первых, обращения служебные, о которых уже шла речь. Во-вторых,– родственные. Прекрасный пример использования родственного тятенька дает А. Н. Островский в пьесе "Свои люди – сочтемся". Приказчик Подхалюзин тотчас начинает звать будущего тестя тятенькой, как только получает согласие на брак с его дочерью, и таким образом закрепляет достигнутое положение, причем обращение тятенька комически противоречит прямому смыслу притворно скромной реплики Подхалюзина:

          Большов. Ну, а дочь любишь?

          Подхалюзин. Изныл весь-с! Вся душа-то у меня перевернулась давно-с!

          Большов. Ну, а коли перевернулась, так мы тебя поправим. Владей, Фаддей, нашей Маланьей.

          Подхалюзин. Тятенька, за что жалуете? Не стою я этого, не стою! И физиономия у меня совсем не такая.

          Большов. Ну ее, физиономию! А вот я на тебя все имение переведу; так после кредиторы-то и пожалеют, что по двадцати пяти копеек не взяли.

          Подхалюзик. Еще как пожалеют-то-с!

          Большов. Ну, ты ступай теперь в город, а ужотка заходи к невесте: мы над ними шутку подшутим.

          Подхалюзин. Слушаю, тятенька-с!

          Хлестаков перед самым отъездом просит мимоходом руки Марьи Антоновны и даже успевает получить благословение все еще не верящего в это чудо городничего. "Прощайте, маменька!» – как доказательство реальности случившегося звучит голос отъезжающего "жениха".

          Обращения не служебные и не родственные (князь, граф, сударь, сударыня, государь, милостивый государь, господа, батюшка, барин, любезный, голубчик, приятель, братец и т. п.) составляли третью группу. Эти слова передавали отношения и чисто личностные, и социальные. Часть из них служила для общения внутри коллектива равных (господа выражало отношения равенства в одной среде, ребята – в другой), часть – для общения людей, принадлежащих к разным общественным слоям (барин, человек...).

          Конечно, основные типы обращений не были совершенно отделены друг от друга и постоянно взаимодействовали, тем более что между отношениями, которые они передавали, существовала тесная связь. Важной особенностью дореволюционных обращений было то, что существовали служебные обращения как особый тип. В


--
«Логопед» на основе открытых источников
Напишите нам
Главная (1 2 3 4 5 6)